— Тебе не нравится их цвет? Я специально выбиралярко-красные. Как кровь. Любишь красный цвет? У тебя есть красное платье?

— Нет, кажется.

— Ну конечно, у тебя столько платьев, что ты все и непомнишь. А в каком платье ты убила мужа?

— Идите к черту, — не выдержала я.

Он засмеялся и спросил:

— Хочешь бросить трубку? Не советую.

Я сцепила зубы и закрыла глаза.

— Умница, — сказал он нараспев. — Я ведьзнаю, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы я поверил: ты несчастная овечка, тебяоклеветали. Так? Ну, что ты молчишь?

— Я не убивала мужа.

— Конечно. Очень может быть, что его действительно убилохранник. Парень жил у вас в доме. Тебе ничего не стоило соблазнить его. Ствоей внешностью это пара пустяков. Несчастный идиот жрал тебя глазами. Тынапела ему о своем неудачном браке, об изменнике-муже, который спит с твоейподругой, а потом, когда он трахал тебя в каком-нибудь темном углу, ты шепнула,потупив глазки: «Почему бы нам не избавиться от моего мужа, дорогой?»

— Прекратите все это. Не смейте говорить мне гадости.

— Извини. Конечно, я ошибся. Он трахал тебя не в темномуглу, а в супружеской спальне. К чему вам стесняться? Не жалко было мальчикаментам сдавать? Ты хоть вспомнила о нем? Он ведь пошел в ментовку сединственным желанием отмазать тебя от тюрьмы.

— Я… — Сердце стучало где-то в горле, мне потребовалосьне меньше минуты, чтобы произнести фразу:

— Все, что вы говорите, не правда. Я не верю, чтоДанила убил моего мужа. Он работал у него много лет, он был ему предан, и мне вголову не приходило соблазнять его.

— Возможно, парень вовсе не подходил тебе, но когдаречь идет о больших деньгах, на условности можно наплевать. Если честно,охранник меня совсем не интересует. Дураки для того и нужны, чтобы умным легчежилось. Поговорим о нашем с тобой деле. Кстати, я сегодня прочитал в газетенке,что одна американка купила себе платье за двести тысяч баксов. Хотелось бы нанего взглянуть, — засмеялся он, а я медленно опустилась в кресло. — Ятут подумал, почему бы тебе не купить платье за двести тысяч, а? То самое, вкотором ты убила мужа.

— У меня нет таких денег, — сказала я.

— Не смеши. Муж оставил тебе сумасшедшие деньги.

— Вы не понимаете. Я смогу получить их только черезполгода.

— Это плохо. Для тебя. Даю неделю.

— Нет.

— Да. За каждый день просрочки десять процентов. Этосправедливо. Ты ведь тоже так думаешь? Не слышу…

— Да.

— Что «да»?

— Я согласна.

— Вот и отлично. Все заняты делом. Твой любовник будетискать меня, а ты — деньги. А я пока подумаю, чем удивить тебя в следующийраз. — Он повесил трубку, я сидела еще некоторое время, вслушиваясь внадоедливые гудки.

Где взять деньги? Придется обращаться к Шерману… Ему надобудет объяснять… Стоп, что сказал этот тип? Он сказал, что Виктор спал с моейподругой. Вот именно. Кто знал об этом? Шерман. Виктор ездил в «охотничийдомик» без охраны. Шерман и Жанна. А что, если Жанна… От этой мысли я едва несвалилась в обморок. Господи, ей ничего не стоило взять мои вещи, перчатки, кпримеру, да и браслет с кольцом, раз они лежат в моем секретере в спальне. Аключ валяется в верхнем ящике все того же секретера. Что же получается? Адвокатлучше кого-либо осведомлен о делах моего мужа. Мы думали, шантажист — Игорь, аон у нас под носом и в курсе всех планов. О связи Жанны с моим мужем тожерассказал Шерман, он мог шантажировать ее, использовав по своему усмотрению.Возможно, она и сама не знает, что за человек ее шантажирует. А если я ошибаюсьи это не Шерман? Так, еще раз. Допустим, все-таки Шерман. Он подготавливаетубийство, причем все рассчитывая таким образом, что подозрение падает на меня.Он организовывает свидетелей, чтобы я попала в ловушку, и я в нее попадаю.Шантажируя Жанну, он вынудил ее достать мои вещи, а может, даже исполнить моюроль в кафе. Мы одного роста, примерно одинаковой комплекции и даже чем-топохожи. В прошлом году знакомый молодой человек принял нас за сестер… Ей ничегоне стоило некоторое время довольно натурально изображать меня. Шерманустраивает весь этот спектакль с одной целью, — прибрать к рукам деньгимоего мужа. С его возможностями это проще всего. Он знает, что я не обращусь вмилицию, и может действовать совершенно безнаказанно.

Я вскочила и бросилась вон из дома, опомнилась уже на улицеи позвонила Сергею.

— Нам надо встретиться, — пробормотала я.

Мы встретились через полчаса возле сквера. Я торопливорассказала о звонке и своих догадках, Сережа смотрел на меня, вытаращив глаза,потом как-то жалобно заметил:

— Это невероятно…

— Почему невероятно? — Я еще раз повторила своидоводы.

— Господи, Лили, и все это ты решила при одномупоминании шантажистом об интрижке твоего мужа с Жанной. С чего ты взяла, что оней знал только Шерман? Кто угодно мог знать. Обслуживающий персонал, например.Та же охрана.

— Он не брал охрану с собой.

— Как ты можешь знать наверняка? О твоей подруге Шермансам рассказал. Где же логика?

— Если она не знает…

— Я не верю, что Шерман…

— Конечно, ведь он твой друг. Я тоже не могла поверить,что Жанна… Хорошо, речь сейчас не об этом. Мне нужно двести тысяч.

— Этот кретин окончательно спятил. Где ты возьмешьтакие деньги?

— Не знаю. У меня всего неделя, чтобы найти их.

— Послушай, это платье…

— На платье кровь моего мужа. И в этом самом платье ябыла в клубе в ту ночь.

— Лили, я настаиваю, чтобы ты уехала за границу.

— Твой Шерман вряд ли мне это позволит. — Янеожиданно замолчала, уставясь в окно.

— В чем дело? — спросил Сергей.

— У меня появилась интересная мысль.

— Какая мысль?

— Неважно. Лучше скажи мне, у тебя есть новости?

— Твой родственник ведет себя безупречно. По крайнеймере, ничего подозрительного. Ребята, что следят за ним, разводят руками.Единственное, что ему можно вменить в вину, живет сразу с двумя женщинами, онидруг о друге не знают, и, кажется, обе собираются за него замуж, а он женитьсяне торопится. Вот и все.