Бедно одетые прохожие глазели на него.Наверное, ему не следовало выходить на улицу в этом длинном халате. Но какаяразница? Он снова стал Рамзесом Странником. Рам-зес Проклятый в этом веке лишьслучайный пассажир, ведь эликсир сохранил свою силу. Современная наука так жене готова к разгадке его тайны, как наука древних.

Смотри на этих страдальцев, на этих нищих,спящих на улице. Нюхай смрад грязной лачуги, чья распахнутая дверь – словнорот, который отрыгивает нечистоты и глотает свежий утренний воздух.

К нему подошел попрошайка.

– Дайте полшиллинга, сэр, я два дняничего не ел. Пожалуйста, сэр.

Рамзес прошел мимо. Его домашняя обувьиспачкалась и промокла.

Теперь подошла молодая женщина. Смотри на нее,прислушивайся к кашлю, сотрясающему чахлую грудь.

– Не желаете поразвлечься, сэр? У меняесть прекрасная теплая комната, сэр.

О да, он жаждал ее услуг, да так сильно, чтоплоть его напряглась. Лихорадка неожиданно сделала женщину привлекательной –она изящным жестом обнажила маленькую грудь и вымученно улыбнулась.

– Не сейчас, моя красавица, –прошептал Рамзес.

Похоже, улица, если это была улица, привелаего к гигантским руинам. Сгоревшие дома, дымок, поднимающийся от черных камней,пустые глазницы окон – без стекол и занавесей.

Но даже здесь бедные выглядывали из дверныхпроемов и ниш. Отчаянно ревел какой-то ребенок.

Царь шел дальше. Он слышал, как оживаетогромный город. Это были не человеческие голоса – они давно доносилисьотовсюду, а теперь, когда серое небо посветлело и засеребрилось, началипросыпаться машины. Вдалеке раздался бас паровозного гудка. Рамзес остановился.Он ощущал вибрацию огромного железного чудовища, чувствовал, как дрожит влажнаяпочва под ногами. Как завораживает ритм колес, которые громыхают по железнымрельсам…

Резкий фыркающий звук заставил царявздрогнуть. Он вовремя обернулся – прямо на него двигался автомобиль, за рулемкоторого сидел какой-то юноша Рамзес прижался к каменной стене, и автомобильпромчался мимо, обдав его жидкой грязью.

Царь был потрясен, разгневан. Редкий случай,когда он оказывался в таком беспомощном положении.

Он стоял и изумленно смотрел на мертвогоголубя на мостовой, одну из тех жирных грязно-серых птиц, которых он виделповсюду в Лондоне – они сидели целыми стаями на подоконниках и крышах. Этуптицу сбила машина, крыло ее было вдавлено колесами в грязь.

Подул ветер, и крыло зашевелилось, будтоживое.

И тут, насильно вырвав Рамзеса из настоящего,нахлынули воспоминания – самые старые и самые живые, и он оказался в другомместе и в другом времени.

Он стоял в пещере хеттской жрицы. В боевомоблачении, с бронзовым мечом в руке, он стоял, задрав голову, и смотрел набелых голубей, круживших в солнечном небе над входом в пещеру.

«Они бессмертны?» – спросил он на грубом хеттскомнаречии.

Жрица захохотала.

«Они едят, но не нуждаются в пище. Они пьют,но вода им не нужна. Солнце дает им силу. Не будет солнца – и они уснут, но неумрут, мой царь».

Он смотрел ей в лицо, такое старое,испещренное глубокими морщинами. Этот смех разозлил его.

«Где эликсир?» – спросил он.

«Ты думаешь, это стоящая вещь? – Жрицаприблизилась к нему, поддразнивая. Ее глаза блестели. – А что будет, есливесь мир заполнится людьми, которые не могут умереть? Их детьми? Детьми ихдетей? Говорю тебе, страшная тайна хранится в этой пещере. Говорю тебе, тайнаконца света!»

Он вытащил меч и прорычал:

«Дай его мне!»

Жрица не испугалась – только улыбнулась.

«А вдруг он убьет тебя, неистовый египтянин?Ни один человек еще не пробовал его. Ни мужчина, ни женщина, ни дитя».

Но он уже видел алтарь, видел чашу с белойжидкостью. А за нею – дощечку, покрытую миниатюрной клинописью.

Он ступил к алтарю и прочел надпись. Неужелиэто и есть формула эликсира жизни? Самые обычные вещества, которые он могсобственноручно собрать в полях и поймах рек своей родной земли. Не веря своимглазам, он запомнил формулу, еще не зная, что никогда уже не забудет ее.

Жидкость, вот она. Обеими руками он взялся зачашу и выпил. Откуда-то издалека долетал до него безумный смех жрицы, эхомразносясь под сводами огромной пещеры.

Потом он повернулся и вытер губы. Глаза егорасширились, дрожь пробежала по всему телу, лицо исказилось, мышцынапружинились, словно он был в своей колеснице во время битвы, поднимая меч ираскрывая рот в крике.

Жрица отступила на шаг. Она увидела, как еговолосы зашевелились, словно их взлохматило ветром; седые выпали, а вместо нихвыросли каштановые; темные глаза посветлели, сменив цвет на сапфировый, –во всех этих поразительных изменениях он убедился позже, когда взглянул на себяв зеркало.

«Ну что, посмотрим? – крикнул он. Сердцебешено колотилось, мускулы дрожали. Каким он стал легким и сильным! Емуказалось, что он может взлететь. – Так как, жрица, я жив или умираю?…»

Очнувшись, он взглянул на лондонскую улицу.Будто бы все это произошло несколько часов назад! Он еще слышал хлопаньекрыльев у входа в пещеру. Семьсот лет разделяют ту минуту и ночь, когда онвошел в гробницу, чтобы погрузиться в свой первый долгий сон. И две тысячи летминуло с тех пор, как его разбудили, чтобы через несколько лет он опятьудалился в усыпальницу.

Теперь он в Лондоне. Двадцатый век. Рамзесаопять затрясло. Влажный ветер снова пошевелил перья серого голубя, лежащегопосреди мостовой. Царь зашлепал по грязи к мертвой птице, опустился на колени ивзял ее в руки. Какое хрупкое существо! Минуту назад полное жизни, а теперьвсего лишь жалкая падаль. Хотя белый пушок еще трепещет на теплой узкойгрудине.

Как же больно хлещет холодный ветер! Каксжимается сердце при виде этого несчастного мертвого существа!

Держа птицу в правой руке, он вынул из кармананаполовину заполненную эликсиром бутылочку. Большим пальцем откупорил горлышко,опрыскал эликсиром мертвое тельце и влил несколько вязких капель в открытыйклюв.

Не прошло и секунды, как голубь вздрогнул иоткрыл крошечные круглые глазки. Встряхнулся, захлопал крыльями. Рамзесотпустил птицу, и она, взлетев, начала описывать плавные круги высоко в серомнебе.

Царь наблюдал за ней, пока она не исчезла извиду. Отныне бессмертная. Обреченная на вечный полет.