– И домовые еще! – добавил другой, солдат изместной стражи. – Коням гривы заплетают по стойлам, сталбыть!

– И нетопыри! Нетопыри тожить тута есть!

– И эти, как их, ну, порчуны! Из-за их человек ажкоростой покрывается!

Несколько минут ушло на активное перечисление чудовищ,досаждавших местным хозяевам своими гнусными поступками или самим только своимсуществованием. Геральт и Лютик узнали об отвертах и мамунах, из-за которыхпорядочный человек в дом не может попасть в пьяном виде, о летюге, которая,вишь ты, летает, сталбыть, и сосет у коров молоко, о бегающей в лесу голове напаучьих ногах, о коболдах, носящих красные шапочки, и о грозной щучине, коявырывает, слышь, белье из рук стирающих в реке баб и того и гляди возьмется засамих энтих баб. Не обошлось, как обычно, без жалоб на то, что-де старухаНарадкова по ночам летает на помеле, а днем ворует фрукты, мельник подмешиваетв муку желудевый просев, а некий Дуда, говоря о королевском управляющем,обзывает того вором и сволочью.

Геральт выслушал спокойно, кивая в притворном внимании,задал несколько вопросов, в основном относительно дорог и топографии, затемвстал и кивнул Лютику.

– Ну, бывайте здоровы, добрые люди, – сказалон. – Я скоро вернусь, тогда посмотрим, что удастся для вас сделать.

Они молча ехали вдоль халуп и заборов под лай собак и ордетей.

– Геральт, – проговорил Лютик, поднявшись настременах и сорвав маленькое яблочко с выглянувшей за ограду ветки. – Тыпостоянно сетуешь на то, что тебе все труднее найти занятие. А из сказанногонам следует, что работы у тебя здесь навалом, будешь вкалывать до зимы, причембез передыху. Ты бы заработал немного деньжат, я набрал бы чудные темы длябаллад. Так почему, объясни мне, мы едем дальше?

– Я не заработал бы и шелонга, Лютик.

– Это почему же?

– А потому же, что в их словах не было и сотой долиправды.

– Не понял?

– Нет таких существ, о которых они говорили. Нет и небыло.

– Да ты шутишь! – Лютик выплюнул зернышко изапустил огрызком яблока в лохматого пса, особо яростно кидавшегося на бабкилошади. – Невероятно. Я внимательно наблюдал за этими людьми, а я в людяхзнаю толк. Они не лгали.

– Верно, – согласился ведьмак. – Не лгали.Они глубоко верили во все сказанное. Что, однако, не изменяет факта.

Поэт какое-то время молчал.

– Ни одного, говоришь, из этих чудищ… Ни одного? Дабыть того не может! Что-то из их придумок должно существовать. Хотя бы одно!Согласись.

– Соглашаюсь. Одно тут есть наверняка.

– Ну вот! Что?

– Нетопыри. Летучие мыши, стало быть.

Они выехали за околицу, на дорогу, шедшую по полям, желтымот рапса и волнующегося на ветру овса. Навстречу тащились груженые возы. Бардперекинул ногу через луку седла, поставил лютню на колено и натренькивал наструнах тоскливые мелодии, время от времени помахивая рукой хихикающимдевчонкам в подобранных юбках, топающим по обочине с граблями на крепкихплечах.

– Геральт, – сказал он вдруг, – но ведьчудовища существуют. Ну, может, их теперь не так много, как бывало, может, онине таятся за каждым деревом в лесу, но они – есть. Существуют. Так зачем желюди дополнительно придумывают таких, каких нет? Мало того, верят в своипридумки? А? Геральт из Ривии, прославленный ведьмак? А? Ты не задумывался надпричиной?

– Задумывался, прославленный поэт. И знаю причину.

– Интересно бы услышать.

– Люди, – Геральт повернул голову, – любятвыдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливымии ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая женвожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятникелису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любятдумать, что ужаснее и безобразнее их все-таки привидение, которое ходит на зарепо хатам. Тогда у них легчает на душе. И им проще жить.

– Запомнил, – сказал Лютик после минутногомолчания. – Подберу рифмы и сложу балладу.

– Сложи, сложи. Только не надейся на бурныеаплодисменты.

Вскоре последние хаты селения скрылись у них из виду. И хотьехали они медленно, вскоре осталась позади и полоса лесистых холмов.

– Хм. – Лютик остановил коня, осмотрелся. –Взгляни, Геральт. Разве не красиво? Идиллия, разрази меня гром. Глаз радуется!

Местность за холмами понемногу опускалась к ровным, плоскимполям, изукрашенным мозаикой разноцветных посевов. Посреди, округлые иправильные, как листки клевера, стеклянились зеркала трех озер, окаймленныхтемными полосами ольховника. Горизонт обозначала затянутая дымкой синяя линиягор, вздымающихся над черной бесформенной полосой бора.

– Едем, Лютик.

Дорога вела прямо к озерам вдоль дамбы и укрытых вольховнике прудов, полных крякв, чирков, цапель и чомг. Богатство пернатойживности вызывало удивление, если учесть, что всюду просматривались следыдеятельности человека – дамбы были ухожены, обложены фашиной, спуски для водыукреплены камнями и балками, шлюзовые щиты не прогнили, весело брызгали водой.В приозерном тростнике были видны лодки и помосты, а из глубины торчали шестырасставленных сетей и верш.

Лютик вдруг обернулся.

– За нами кто-то едет. На телеге!

– Это ж надо! – не оглядываясь, усмехнулсяведьмак. – На телеге! А я-то думал, местные ездят на нетопырях.

– Знаешь, что я тебе скажу? – проворчалтрубадур. – Чем ближе к краю света, тем тоньше становятся твои шуточки.Страшно подумать, до чего это может дойти!

Они ехали не спеша, а поскольку запряженная двумя пегимилошадьми телега была пустой, она догнала их быстро.

– Тпррр! – державший вожжи мужчина остановил конейсразу за ними. Кожушок он носил на голое тело, а волосы отпустил до самыхбровей. – Славлю богов, милостивцы!

– И мы, – ответил Лютик, знакомый со здешнимиобычаями, – славим.

– Если хотим, – буркнул ведьмак.

– Меня зовут Крапивка, – сообщил возница. – Яслышал, как вы с солтысом из Верхнего Посада балакали. Знаю, что вы ведьмак.

Геральт опустил поводья, позволив кобыле пофыркать напридорожную крапиву.