Геральт взвесил на руке тяжелый, толстый, обросший жирнойкоркой томище. Девочка продолжала стоять перед ним, перебирая руками фартучек.Она была старше, чем ему показалось вначале, – в заблуждение ввела изящнаяфигурка, так отличающаяся от ядрененьких тел других посадских девушек,наверняка ее ровесниц.

Он положил книгу на стол и перевернул тяжелую деревяннуюкрышку переплета.

– Глянь-ка, Лютик.

– Старшие Руны, – определил бард, заглядывая емучерез плечо и все еще прижимая подкову ко лбу. – Самое древнее письмо,каким пользовались до введения современного алфавита. Оно исходит от рун эльфови гномовых идеограмм. Забавный синтаксис, но так раньше говорили. Интересныегравюры и виньетки. Нечасто встречается подобное, Геральт, а если и попадается,то в храмовых библиотеках, а не по деревням на краю света. Откуда это у вас,уважаемые Дхун и Крапивка? Уж не хотите ли вы сказать, что умеете это читать?Бабка? Ты умеешь читать Старшие Руны? Ты вообще-то умеешь читать хотькакие-нибудь руны?

– Чаво-о-о?

Светловолосая девочка подошла к бабке и что-то шепнула ей наухо.

– Читать? – старушка показала в улыбке беззубыедесны. – Я? Нет, золотенькие, не обучена.

– Объясните мне, – холодно сказал Геральт,поворачиваясь к Дхуну и Крапивке, – каким образом вы пользуетесь книгой,не умея читать руны?

– Самая старшая бабка в селе завсегда знает, што вкниге есть, – угрюмо сказал Дхун. – А тому, што знает, учит молодую,когда ей уже пора в землю. Сами видите, нашей бабульке уже в сам раз. Тогдабабка пригрела Лилле и учит ее. Но пока ишшо бабка лучше знает.

– Старая ведьма и молодая ведьма, – буркнул Лютик.

– Если я верно понял, – недоверчиво сказалГеральт, – бабка знает всю книгу наизусть? Так, да? Бабушка?

– Всю-то нет, где уж там, – ответила бабка опять спомощью Лилле. – Только то, что около картинки стоит.

– Ага. – Геральт наугад отворил книгу. Различимыйна порванной странице рисунок изображал пятнистую свинью с рогами в формелиры. – А ну похвалитесь, бабушка. Что здесь написано?

Бабка зачмокала, вгляделась в гравюру, прикрыла глаза.

– Тур рогатый, либо таурус, – прошамкалаона. – Неучами ошибочно изюбром именуемый. Рога имеет и бодает ними…

– Довольно. Очень хорошо, весьма… – Ведьмакперевернул несколько слипшихся страниц. – А здесь?

– Потучники и планетники разные. Энти дожжом льют, энтиветер веют, энти мо́ланьи мечут. Ежели пожелаешь урожай от их ухранить,возьми нож железный, новый, помёту мышиного три лота, сала серой цапли…

– Браво! Хм… А здесь? Это что?

Гравюра изображала расчехранное страховидло на лошади, согромными глазищами и совсем уж непотребными зубищами. В правой руке онодержало солидных размеров меч, в левой – мешок денег.

– Ведьмак, – промямлила бабка, – некоторымиведьмином прозываемый. Вызывать его оченно опасно, токмо тогда надобно, когдасупротив чудищев и поганцев разных ничего поделать уже не можно, ведьмаксправится. Однако ж следить надыть…

– Довольно, – проворчал Геральт. – Довольно,бабушка. Благодарю.

– Нет-нет, – запротестовал Лютик, ехидноухмыльнувшись. – Как там дальше-то? Весьма, весьма интересная книженция!Говорите, бабушка, говорите.

– Э-э-э… Следить надыть, чтобы к ведьмаку неприкасаться, ибо от оного запаршиветь можно. И девок от него прятать, потомуведьмак охоч до них сверх меры…

– Ну точно, ну не в бровь, а в глаз, – засмеялсяпоэт, а Лилле, как показалось Геральту, едва заметно улыбнулась.

– …и хоча он весьма до злата жаден, – бормоталабабка, щуря глаза, – не давать ему больше как за утопца серебряный грошлибо полтора. За котолака два серебряных гроша. За вампира – четыре серебряныхгроша…

– Были ж времена, – проворчал ведьмак. –Спасибо, бабушка. А теперь покажите нам, где тут о дьяволе речь и что энтакнига вообще о дьяволах говорит. Хотелось бы услышать поболе, любопытно узнать,каковой метод вы применили супротив оного-то.

– Осторожнее, Геральт, – засмеялся Лютик. –Начинаешь подражать им. Это заразительно.

Бабка, с трудом сдерживая дрожь в руке, перевернуланесколько страниц. Ведьмак и поэт наклонились над столом.

Действительно, на гравюре фигурировал знакомый уже имшарометатель, волосатый, хвостатый и зловеще ухмыляющийся.

– Диавол, он же черт, – декламировалабабка. – Он же рокита, либо сильван, а такоже леший. Супротив скотины идомашней птицы шкодник великий и паскудный. Кабы захотишь его с поля изгнать,таково сделай…

– Ну, ну, – проворчал Лютик.

– Возьми орехов лесных пригоршню, – тянула бабка,водя пальцем по пергаменту, – шаров железных пригоршню другую. Медукувшин, дегтю другой. Мыла серого кадку малую, творога другую. Кады диаволсидит, пойди ночной порой. И зачни есть орехи. Диавол тутоже, лакомый зело,прибегит и спросит, смачно ли? Тут и дай ему шары-шарики железные…

– А, чтоб вас… – буркнул Лютик. – Чтоб васнаизнанку вывернуло.

– Тише, – сказал Геральт. – Ну, бабуля,дальше.

– …зубы выломавши, диавол, увидевши, как ты медкушаешь, такоже меду пожелает. Дай оному дегтю, а сам кушай творог. Скороуслышишь, как у диавола внутри бурчание и сквозение почнется, но сделай вид,будто ничего такого. А захотит диавол творогу, то дай ему мыла. Апосля мыла уждиавол не удержит…

– Итак, уважаемые, вы добрались до мыла? – прервалГеральт с каменным лицом, обернувшись к Дхуну и Крапивке.

– Куда там, – ахнул Крапивка. – Хорошо хотьдо шариков-то. Ох, задал он нам перцу, когда шарики начал грызть…

– А кто велел давать ему столь шариков-то? –рассмеялся Лютик. – В книге сказано: мол, одну пригоршню. А вы ему цельныймешок энтих шариков натаскали! Вы ему, диаволу-то, амуниции, почитай, на двагодка без малого натаскали, дурни!

– Осторожней! – усмехнулся ведьмак. –Начинаешь подражать им. Это заразительно.

– Благодарю.

Геральт быстро поднял голову, заглянул в глаза стоящей рядомс бабкой девочки. Лилле не отвела взгляда. Глаза у нее были ясные и чертовскиголубые.

– Зачем вы приносите дьяволу жертвы зерном? Ведь видноже, он – типичное травоядное. Зерна не ест.