– Ох уж эта теперешняя молодежь! – фыркнулМышовур, глядя на них. – Раненько начинают! Одно только у них на уме.

– А именно?

– Разве ты не знаешь, ведьмак, что девица, то бишьнетронутая, не могла бы воспользоваться Силой?

– Пропади она пропадом, ее невинность, – буркнулГеральт. – И вообще, откуда у нее такие способности? Насколько мнеизвестно, ни Калантэ, ни Рёгнер…

– Унаследовала через поколение, это уж точно, –проговорил друид. – Ее бабка, Адалия, движением бровей поднимала разводноймост. Эй, Геральт, глянь-ка! А эта никак не успокоится!

Калантэ, висевшая на плече Эйста Турсеаха, указала нараненого Йожа стражникам. Геральт и Мышовур быстро, но, как оказалось,напрасно, подошли. Стражники отскочили от полулежащего тела, попятились, шепчаи бормоча что-то невнятное.

Чудовищная морда Йожа расплылась, затуманилась, началатерять очертания. Шипы и щетина, покачиваясь, превратились в черные, блестящие,вьющиеся волосы и курчавую бородку, обрамляющие бледное, угловатое мужскоелицо, украшенное крупным носом.

– Что… – заикаясь, произнес Эйст Турсеах. –Кто это? Йож?

– Дани, – ласково сказала Паветта.

Калантэ, стиснув зубы, отвернулась.

– Заколдованный? – проворчал Эйст. – Но как…

– Пробило полночь, – сказал ведьмак. – Именносейчас. Звон, который мы слышали раньше, был недоразумением и ошибкой… звонаря.Верно, Калантэ?

– Верно, верно, – простонал мужчина по имени Дани,ответив вместо королевы, которая, впрочем, и не собиралась отвечать. –Однако, может быть, кто-нибудь, вместо того чтобы болтать, пособит мне снятьжелезяки и вызовет лекаря? Спятивший Раинфарн ткнул меня под ребро.

– К чему нам лекарь? – сказал Мышовур, вынимаяпрутик.

– Достаточно. – Калантэ выпрямилась, гордо поднявголову. – Довольно. Когда все кончится, я хочу видеть вас у себя впалатах. Всех, кто здесь стоит. Эйст, Паветта, Мышовур, Геральт и ты… Дани.Мышовур?

– Да, королева?

– А этот твой прутик… Я стукнулась спиной. И…окрестностями…

– Слушаюсь, королева.

– …заклятие, – продолжал Дани, потираявиски. – С рождения. Я так и не знаю, в чем была причина и кто это сделал.С полуночи до зари – нормальный человек, с зари… сами видели что. Акерспаарк,мой отец, хотел это скрыть. В Мехте люди суеверные, чародейства и заклятия вкоролевской семье могли бы роковым образом сказаться на династии. Со двора менязабрал один из отцовских рыцарей, воспитал, вдвоем мы бродили по миру,странствующий рыцарь с оруженосцем, потом, когда он погиб, я блуждал один. Уж ине помню, от кого-то услышал, что от порчи меня может освободить толькоребенок-Неожиданность. Вскоре я встретил Рёгнера. Остальное вам известно.

– Об остальном мы знаем либо догадываемся, –кивнула Калантэ. – Особенно о том, что ты вскружил голову моей дочери.Паветта! И давно?

Принцесса опустила голову и подняла один палец.

– Ну извольте! Ах ты, маленькая колдунья. У меня подносом! Ну дай только узнать, кто впускал его ночью в замок! Ох, доберусь я дофрейлин, с которыми ты ходила собирать первоцветы! Первоцветы, черт побери! Нуи что мне теперь с вами делать?

– Калантэ… – начал Эйст.

– Не спеши, Турсеах. Я еще не кончила. Дани, все сильноусложнилось. Ты с Паветтой уже скоро год, так? И ничего. Это значит, что ты неу того отца выторговал обещание. Предназначение подшутило над тобой. Какаяирония, как говаривает Геральт из Ривии. Ведьмак.

– Чхал я на Предназначения, заклятия и иронии, –поморщился Дани. – Я люблю Паветту, она любит меня, только это имеетзначение. Ты, королева, не можешь помешать нашему счастью.

– Могу, Дани, могу, и еще как, – усмехнуласьКалантэ одной из своих безотказных улыбочек. – Но, к твоему счастью, нехочу. Есть у меня небольшой должок перед тобой, Дани. За что, сам знаешь. Ярешительно хотела… Мне следовало бы просить у тебя прощения, но я этого страшноне люблю. Короче – отдаю тебе Паветту, и мы квиты. Паветта? Ты еще непередумала?

Принцесса отрицательно и горячо покачала головой.

– Благодарю, господа, благодарю, – улыбнулсяДани. – Ты мудрая и великодушная королева.

– Еще бы. И прекрасная.

– И прекрасная.

– Если хотите, можете оба остаться в Цинтре. Здешниелюди не так суеверны, как жители Мехта, и быстро привыкнут. Впрочем, даже вобличье Йожа ты был весьма симпатичен. Только вот на трон ты пока рассчитыватьне можешь. Я собираюсь еще немного покороле… нет, поцарствовать рядом с новымкоролем Цинтры. Благородный Эйст Турсеах из Скеллиге сделал мне некоепредложение.

– Калантэ…

– Да, Эйст, я согласна. Мне еще никогда не доводилосьслышать любовного признания, лежа на полу, среди обломков собственного трона,но… Как бы ты сказал, Дани? Только это имеет значение, и пусть никто не встанетна пути к моему счастью, искренне советую. А вы что так глазеете? Я не такаястарая, как можно подумать, глядя на мою почти замужнюю дочурку.

– Ох уж эта нынешняя молодежь, – проворчалМышовур. – Яблочко от яблоньки…

– Что ты там бормочешь, колдун?

– Ничего, государыня.

– Ну и славно. Кстати, Мышовур, у меня естьпредложение. Паветте понадобится учитель. Ей следует знать, как обращаться сосвоим особым даром. Я люблю свой замок и хотела бы, чтобы он стоял как стоит.При следующем приступе истерии моей до чертиков способной доченьки он можетразвалиться на куски. Твой ответ, друид?

– Почту за честь.

– Мне кажется, – королева глянула в окно, –светает. Пора…

Она резко повернулась туда, где Паветта и Дани о чем-тошептались, держась за руки и чуть не соприкасаясь лбами.

– Дани!

– Да, королева?

– Ты слышишь? Светает! Уже светло! А ты…

Геральт взглянул на Мышовура, Мышовур на Геральта, и обарассмеялись.

– Что это вас так рассмешило, волшебники? Разве невидите…

– Видим, видим, – заверил Геральт.

– Мы ждали, пока ты сама увидишь, – хмыкнулМышовур. – Меня интересовало, когда ты сообразишь.

– Что?