– Ну что ж, – согласился поэт, продолжая изучатьподошву. – Может, ты и прав. Но у нас немного различные профессии. Спросна поэзию и звуки лютни никогда не увянет. С тобой дело похуже. Вы, ведьмаки,сами себя лишаете работы. Медленно, но верно. Чем лучше и тщательнее работаете,тем меньше у вас остается работы. Ведь ваша цель, резон существования – мир безчудовищ, мир спокойный и безопасный. То есть мир, в котором ведьмаки непотребны. Парадокс, верно?

– Верно.

– Давным-давно, когда еще жили единороги, существовалабольшая группа девушек, которые хранили девственность, чтобы иметь возможностьих ловить. Помнишь? А крысоловы со свирелями? Людишки прямо-таки дрались заних. А прикончили крыс алхимики, придумав сильнодействующие яды, к тому жепомогли прирученные кошки, белые хорьки и ласки. Зверушки оказались дешевле,приятнее и не хлебали столько пива. Примечаешь аналогию?

– Примечаю.

– Так воспользуйся чужим опытом. Девственницы,занимавшиеся единорогами, мгновенно перестали быть таковыми, как только потерялиработу. Некоторые, стремясь наверстать годы воздержания, со временем сталишироко известны техникой и пылом. Крысоловы… Ну этим лучше не подражай, всеони, как один, спились и отправились к праотцам. Похоже, теперь настал чередведьмаков. Ты читаешь Родерика де Новембра? Там, если мне память не изменяет,упоминаются ведьмаки, те, первые, что начали колесить по стране лет тристаназад, когда кметы выходили на жатву вооруженными толпами, деревни окружалитройным частоколом, купеческие караваны напоминали колонны наемников, а назащитных валах немногочисленных городищ денно и нощно стояли готовые к стрельбекатапульты. Потому что мы, люди, были здесь незваными гостями. Здешними землямивладели драконы, мантихоры, грифоны и амфисбены, вампиры, оборотни и упыри,кикиморы, химеры и летюги. И землю приходилось отбирать у них клочками, каждуюдолинку, каждый перевал, каждый бор и каждую поляну. И удалось это не безнеоценимой помощи ведьмаков. Но эти времена, Геральт, ушли безвозвратно. Баронне позволяет забить вилохвоста, потому что это, вероятно, последний драконид врадиусе тысячи верст и уже вызывает не страх, а сочувствие и ностальгию поушедшему времени. Тролль под мостом сжился с людьми, он уже не чудовище,которым пугают детей, а реликт и местная достопримечательность, к тому жеполезная. А химеры, мантихоры, амфисбены? Сидят в чащобах и неприступных горах…

– Значит, я был прав. Кое-что кончается. Нравится тебеэто или нет. Но кое-что кончается.

– Не нравится мне, что ты излагаешь прописные истины.Не нравится мина, с которой ты это делаешь. Что с тобой творится? Не узнаютебя, Геральт. Эх, зараза, едем скорее на юг, в те дикие края. Вот прикончишьпару-другую чудовищ – и конец твоей хандре. А чудовищ там вроде бы немало.Говорят, как только какой-нить старой бабке жизнь опостылеет, так идет она,сердечная, одна-одинешенька за хворостом в лес, не прихватив с собой рогатины.Результат гарантирован. Ты должен осесть там навсегда.

– Может, и должен. Но не осесть.

– Почему? Там ведьмаку легче заработать.

– Заработать легче, – Геральт отхлебнул избутылки, – да потратить труднее. К тому же там едят ячневую кашу и просо,у пива привкус чего-то непонятного и комары грызут.

Лютик расхохотался во все горло, опершись затылком обоправленные в кожу корешки книг на полке.

– Просо и комары! Это напоминает мне наш первыйсовместный поход на край света. Помнишь? Мы познакомились на гулянье в Гулете,и ты уговорил меня…

– Это ты меня уговорил. Тебе самому пришлось чесать изГулеты, потому как у девушки, которую ты трахнул под настилом для музыкантов,оказалось четверо рослых братьев. Тебя искали по всему городу, грозилисьвывалять в соломе и опилках. Потому ты ко мне тогда и пристал.

– А ты чуть было из порток не выскочил от радости, чтонашел попутчика. До того ты в дороге мог поболтать разве что с кобылой. Нопусть ты прав, было как говоришь. Я действительно тогда вынужден был скрытьсяна какое-то время, а Долина Цветов казалась мне самым подходящим местом. Ведьсчиталось, что это край населенного света, форпост цивилизации, самый что ни наесть выдвинутый пункт на границе двух миров… Помнишь?

– Помню, Лютик, помню.

Лютик осторожно спустился по ступеням трактира, держа вруках два истекающих пеной жбана. Бранясь себе под нос, он протиснулся сквозькучку любопытствующих ребятишек. Пересек двор, обходя коровьи лепешки.

Вокруг выставленного на майдане стола, за которым ведьмакбеседовал с солтысом, уже собралось десятка полтора поселенцев. Поэт поставилжбаны на стол, присел и сразу же понял, что за время его краткого отсутствияразговор нисколько не продвинулся.

– Я ведьмак, милсдарь солтыс, – повторил неведомокоторый раз Геральт, утирая губы. – Я ничем не торгую. Я не занимаюсьвербовкой в армию и не умею вылечивать сап. Я – ведьмак.

– Профессия такая, – пояснил неведомо который разЛютик. – Ведьмак, понятно? Упырей убивает и вампиров. Всяку погань…укокошивает. Понимаете, солтыс?

– Ага! – Лоб солтыса, пропаханный глубокимибороздами от тяжкого мышления, разгладился. – Ведьмак! Ну да! А как же!Надыть было так сразу!

– Вот именно, – подтвердил Геральт. – Так вотя сразу и спрошу: найдется для меня в округе какая-никакая работа?

– А-а-а. – Солтыс снова принялся так натужномыслить, что это можно было заметить невооруженным глазом. – Работа? Данет… Разве что эти… Ну… Живоглоты? Вы о том, есть ли тут живоглоты?

Ведьмак усмехнулся и кивнул, почесав пальцем веко.

– Есть, – пришел к заключению солтыс после долгогораздумья. – А как же. Гляньте туды, горы видите? Там эльфы живут, тамихнее царство. Дворцы ихние, говорю, – ну прям из чистого золота. Ого-го!Эльфы, говорю. Ужасть! Кто туды пойдет, не возвернется.

– Так я и думал, – холодно сказал Геральт. –Именно потому я туда и не собираюсь идти.

Лютик нахально захохотал. Как и ожидал Геральт, солтыс думалдолго. Наконец сказал:

– Ага. Ну да, оно, конешно. Но тута есть и другиеживоглоты… Видать, лезут из эльфовых краев. Ну есть, милсдарь ведьмак, есть, акак же. Конца-краю им нету. А хужее всех будут привидения, я верно говорю,людишки?

«Людишки» оживились, окружили стол со всех сторон.

– Привидения! – сказал один. – Да, да,староста верно глаголет. Бледная девка по хатам ходит на заре, а детишки оттогомрут!