Не произнеся больше ни слова, они поднялись на лифте и вошлив квартиру. Светлана быстро скинула сапожки и прямо в куртке прошла на кухнюпоставить чайник. Печка в стареньких «Жигулях» работала плохо, и она здоровозамерзла, мотаясь на машине по своим делам.

– Почему ты позволяешь себе входить на кухню в верхнейодежде?! – донесся до нее скрипучий голос свекрови. – Этонегигиенично, на кухне продукты, а на куртке ты с улицы несешь всякую заразу.

Светлана крепко зажмурилась и резко выдохнула. Это былпроверенный способ против выступлений Галины Ивановны. Молчать, молчать и ещераз молчать, ни на что не реагировать и ни на какие выпады не отвечать, еслиможно. Не позволять втягивать себя в дискуссии. Не огрызаться. Неоправдываться. За шесть лет, прожитых в роли невестки Галины Ивановны, Светлананаучилась достаточно ловко и безболезненно выходить из положения, разработавцелую программу «безопасного» поведения в присутствии свекрови. Конечно, онамогла бы поставить злобную старуху на место, могла бы повоевать за свою независимостьи право жить так, как хочется ей самой, но она слишком любила Леонида, чтобыпозволить себе травмировать его. Она знала, что он не выносит собственную мать,но страдает из-за этого, считая свою неприязнь к Галине Ивановне ненормальной ипредосудительной, поэтому он никогда, никогда не допустил бы ни одного словавопреки мнению матери. И сам не сказал бы, и Светлане не позволил. Вприсутствии матери он был идеальным сыном, любящим, заботливым, покорным иласковым, искренне считая, что этим он искупает свою вину перед ней. Ончувствовал себя виноватым за то, что терпеть ее не мог. Он должен ее любить, онобязан, а если у него не получается, то это свидетельство его испорченности иглубокой безнравственности, порочности, греховности.

– Сейчас будем чай пить, – весело говорилаСветлана, раздеваясь и разбирая сумки с продуктами. – Я купила оченьвкусный кекс.

– Ты всегда злоупотребляешь мучным, – суровозаметила свекровь. – Ты уже в том возрасте, Светочка, когда пора начинатьдумать о своем внешнем виде, а не только об удовольствии.

Светлана проглотила и это, хотя вполне могла бы ответить,что ей для сохранения хорошего внешнего вида нужно прибавить в весе по меньшеймере пять килограммов. Небольшой рост и худоба, которые в молодые годы выглядяткак очаровательная миниатюрность и «статуэточность», после тридцати превращаютженщину в старушкообразного щенка. Для того чтобы кожа не обвисала и непрорезались ранние морщины, ей, Светлане, придется постоянно понемножкуприбавлять в весе, чтобы в итоге перейти к облику веселой пышечки, а не старойсморщенной карги.

– У меня есть крекеры и творог, если хотите, –миролюбиво ответила она на замечание Галины Ивановны. – Это болеедиетическая еда.

– Мне ничего не нужно. Я не чай пить сюда пришла.

– Вы уж извините меня, я целый день моталась по делам,пообедать не успела, да и замерзла ужасно, так что я чаю все-таки выпью.

Светлана уселась на кухне за стол, стараясь не обращатьвнимания на кислую физиономию свекрови, и налила чаю в две чашки.

– Я же сказала, что не буду пить, – капризносказала Галина Ивановна.

«Я не глухая, – снова мысленно огрызнуласьСветлана. – Но если бы я посмела не налить тебе чаю, ты бы разразиласьтирадой о том, что тебе даже ради приличия в этом доме чашки чаю не предлагают.Ты всегда найдешь, к чему придраться».

– Я слышала, ты успешно распродаешь Ленечкинотворческое наследие, – приступила к делу свекровь.

Светлана едва не поперхнулась. Откуда она узнала? Всегонесколько дней прошло с тех пор, как она побывала у Паши в «Павлине» и уНугзара в «Вирде». Разумеется, оба они не замедлят опубликовать в «Книжномобозрении» объявление о том, что ими приобретены авторские права на новыероманы покойного Параскевича, но ведь газета выходит по вторникам, и даже еслиони успели подсуетиться и протолкнуть объявление в завтрашний номер, то всеравно он – завтрашний. И потом, Галина Ивановна никогда этой газетой неинтересовалась, в отличие от самой Светланы, которая ее выписывала ивнимательно следила за тем, попадает ли Параскевич в десятку чемпионов издаваемостии сколько времени держатся его любовные романы в списке бестселлеров. Тогдаоткуда же эта мымра узнала? Но отпираться смысла нет, да и незачем.

– Я не распродаю его наследие, а заключаю договоры сиздателями на публикацию его рукописей, как уже издававшихся, так и новых. Ачто вас беспокоит?

– Меня беспокоят те суммы, которые ты на этомзарабатываешь. Насколько мне известно, только в течение прошлой недели тыотхватила шестьдесят тысяч долларов. И это сейчас, когда Ленечкин прах еще неостыл. А что будет дальше?

– А что будет дальше? – спокойно переспросилаСветлана. – Я не понимаю, Галина Ивановна, к чему вы клоните. Вы считаете,что после смерти Лени я должна была отдать его рукописи издателям бесплатно?Или вы считаете, что эти рукописи вообще не должны издаваться? Ну объясните жемне, что конкретно вас не устраивает.

– Меня не устраивает, что ты наживаешься на его имени,его таланте, его труде.

– И что вы предлагаете? Как я должна поступить, чтобывам это понравилось?

Светлана чувствовала себя легко и свободно, потому чтотеперь ей не нужно было заставлять себя сдерживаться. Если она и делала это, тотолько по привычке, а не из страха обидеть Леонида. Теперь, когда ГалинаИвановна похоронила своего сына, Светлана может разговаривать с ней так, как считаетнужным, не выбирая слов и выражений и не давая себя в обиду. Ощущение было ейвнове, после похорон и поминок она встречалась со свекровью только один раз –когда поминали на девять дней, но тогда вокруг было полно народу, да иатмосфера была все-таки горестной, так что Светлана и не думала «возникать»,даже если ей что-то не нравилось.

– Мы с тобой обе являемся наследниками первойочереди, – заявила Галина Ивановна. – И имеем равные праванаследования.

– Ах вот что! – усмехнулась Светлана. –Значит, вы хотите, чтобы я поделилась с вами теми деньгами, которые получаю зарукописи. Я правильно вас поняла?

– Да, я этого требую, потому что имею на это право. Исвое право я буду отстаивать с помощью суда и адвоката, если у тебя хватитнаглости довести дело до этого.

– Хватит, – заверила ее Светлана, впиваясь острымибелыми зубками в лимонно-желтую мякоть кекса. – Вы можете судиться со мнойдо полного умопомрачения, но вас ждет жестокое разочарование. Процесса вы невыиграете и денег не получите. Зато с вас вычтут судебные издержки, да иадвокат вас порядочно обглодает.

– Почему же, позволь спросить, я не выиграюпроцесса? – поинтересовалась Галина Ивановна, прищуривая глаза ивздергивая брови.

– Спросить позволю, а отвечать не буду, – веселосказала Светлана, наливая себе вторую чашку чаю. – Пусть вас мучаетнеудовлетворенное любопытство.