– Вы ошибаетесь. – Ольшанский сдерживался изпоследних сил. – Я не обязан этого говорить никому, в том числе и вам.Поверьте, я уважаю ваши чувства и понимаю ваше горе, но соблюдать интересыследствия я все-таки должен.

– В таком случае я требую, чтобы вы привлекли ее ксуду! – заявила Параскевич.

– Кого – ее?

– Светлану, вдову моего сына.

– За что? – изумился Константин Михайлович. –Я же вам объяснил, что она не причастна к смерти Леонида.

– Она обязана отдать мне половину наследства. Я имеютакое же право наследовать после моего сына, как и она. И если она собираетсястричь купоны с того, что создано трудом моего сына, то я требую причитающуюсямне половину.

Со своего места Настя видела, как непроизвольно исказилосьлицо следователя, и поняла, что он сейчас сорвется, потому что его выдержке итерпению пришел конец. Она отвлекла огонь на себя:

– Я не уверена, что ваши претензии имеют под собойзаконное основание, но в любом случае вам нужно с этим обращаться в суд, ксудье по гражданским делам, а не к следователю, ведущему дело об убийстве.

– Но это дело об убийстве моего сына, – возразилаПараскевич. – И речь идет о наследстве моего сына. Поэтому я требую, чтобымои права были защищены, и обращаюсь с этим в первую очередь к вам.

– Галина Ивановна, следователи не занимаютсянаследственными делами. Они просто не могут этим заниматься, у них нет такихправ.

– У них есть самое главное право, – высокомернозаявила женщина. – Право следить за соблюдением законности и защищатьправа потерпевших. Разве этого недостаточно, чтобы защитить интересы несчастнойматери, потерявшей сына?

Ольшанский уже справился с собой и кинул на Настюблагодарный взгляд: мол, спасибо, что отвлекла, дала передышку, теперь я могувключиться.

– Интересы матери, потерявшей сына, я и защищаю какследователь, я делаю все, чтобы найти и привлечь к ответственности убийцуЛеонида. Но вы, как мне кажется, сейчас говорите об интересах матери,претендующей на наследство своего сына, а это уже несколько иное. И с точкизрения права, и с точки зрения морали. Если вы считаете нужным судиться с вашейневесткой, то подавайте исковое заявление в суд в порядке гражданскогосудопроизводства. Делить ваши со Светланой Игоревной деньги я не буду, это немоя задача.

– Ах так! – Галина Ивановна сложила руки на грудии кинула на следователя презрительный взгляд. – Интересно, что вы запоете,когда я вам скажу, что это именно Светлана наняла убийцу, который избавил ее отЛенечки?! Вот помяните мое слово, это так и есть. Интересно, в чем же вампризнался этот убийца, которого вы якобы нашли?

– Я уже объяснял вам, в интересах следствия я не считаюнужным ни с кем это обсуждать. Вы все узнаете на суде.

– Так вот что я вам скажу, КонстантинМихайлович. – В ее голосе явственно зазвучала угроза. – Я все поняла.Вы вступили в сговор со Светланой. Вы прекрасно знаете, что это она убила моегосына, но она делится с вами баснословными гонорарами, которые получает каквдова великого писателя, и вы ее за это покрываете. Может быть, вы даже спите сней. Да-да, теперь я не сомневаюсь. В прошлый раз, когда я рассказывала вам отом, как эта мерзавка изменяла моему сыну, вы всеми силами старались уверитьменя, что мне показалось. Тогда я не обратила на это внимания, а теперь вижу, кчему все идет. Вижу! Вы нагло лжете мне в глаза, говоря, что нашли убийцу. Выего никогда не найдете, потому что будете выгораживать Светлану. Или подсунетесуду какого-нибудь несчастного пьяницу, будете его избивать, морить голодом идержать в камере, кишащей клопами и крысами, пока он не напишет вамчистосердечное признание. Да после этого он и сам поверит, что убил моего сына.Я ваши методы знаю! И я вас выведу на чистую воду.

Настя увидела, как заходили желваки на лице Ольшанского, ииспугалась, что он сейчас или заорет благим матом, или запустит в голову ГалинеИвановне чем-нибудь тяжелым.

– Галина Ивановна, вы ведете себя совершеннонедопустимо, – снова вступила она, чтобы дать следователюпередышку. – Вы грубо оскорбляете Константина Михайловича, обвиняя его втом, что он подтасовывает факты или скрывает их в ущерб интересам правосудия.Вы обвиняете его в том, что он берет взятки от убийцы и покрывает его. В любомдругом случае Константин Михайлович, безусловно, подал бы на вас в суд заоскорбление и клевету, поскольку свои клеветнические обвинения вы предъявилиему не с глазу на глаз, а в присутствии третьего лица, то есть меня. Такимобразом, свои оскорбительные выдумки вы сделали достоянием гласности. А это,Галина Ивановна, статья уголовного кодекса. И если Константин Михайлович терпитваши выходки и высказывания и не выставляет вас вон из своего кабинета, тотолько потому, что уважает ваши чувства и понимает, что вы недавно потерялиединственного сына, у вас расшатаны нервы и, вполне возможно, расстроенапсихика. Будет лучше, если вы постараетесь взять себя в руки, извинитесь ипойдете домой.

Параскевич молча встала, надела шубу и подошла к двери.

– Не пытайтесь меня запугать, – холодно произнеслаона, стоя на пороге. – Я вас выведу на чистую воду. Я докажу, что женамоего сына преступница. И пусть вам будет стыдно до конца ваших дней.

– Да уж, – протянул Ольшанский, когда за нейзакрылась дверь. – Тяжелый случай. Хорошо, что у меня ума хватило тебяпозвать, а то я бы ее точно убил. Как муж с ней столько лет прожил? Бедолага.Да и сыну, видно, доставалось. Настасья, есть хочешь?

– Нет, спасибо.

– Ладно, брось, мне Нина с собой бутерброды дала итермос с чаем, давай пожрем быстренько, пока будем твою кассету слушать.

Он достал из портфеля пакет с бутербродами и термос, а изсейфа магнитофон, в который вставил принесенную Настей кассету.

Через полчаса, предварительно позвонив Светлане МихайловнеКасьяновой, они отправились домой к скончавшейся вчера Людмиле Исиченко, чтобыизъять и отправить на экспертизу ее перчатки и черную кожаную куртку, в которыхона якобы совершила убийство известного писателя Леонида Параскевича.

Они победили! Ирина была не сильна в политике, но даже ееотрывочных знаний и представлений было достаточно, чтобы понять: они победили.Партия, которую представлял Сергей Березин, набрала куда более пяти процентовголосов избирателей.

В воскресенье ближе к вечеру Сергей уехал в информационныйцентр, на компьютеры которого поступали с мест результаты подсчета бюллетеней.Он заранее предупредил Ирину, что процедура эта долгая, протянется скорее всегодо середины дня понедельника, а то и дольше, но он должен ехать и вместе ссоратниками и конкурентами следить за подведением итогов.

Ирина приготовилась к долгому одинокому ожиданию, замочилапостельное белье и рубашки Сергея, разбрызгала на паласах специальную пену,которая за полчаса впитывалась и после обработки пылесосом и удаления пыли игрязи возвращала краскам первоначальную свежесть и яркость. Прикинула, что, разСергея долго не будет, можно заняться волосами, смочить их составом и закрутитьна крупные бигуди. Если проходить так не меньше двенадцати часов, то завивкабудет держаться неделю, потому что состав очень крепкий. Но, вспомнив, что уженесколько месяцев не носит кудрей, с облегчением вздохнула, потому как волосыможно не терзать. Сергею нравится гладкая прическа, да и ей самой, честноговоря, тоже.