Стефан чувствовал, как ужас снова сжимает его липкимипальцами. Разверзлась пропасть, которую он так ясно видел, так ясно чувствовалв тот далекий день. В тот день, когда все закончилось – когда все началось.

Тут Стефан ощутил, как пальцы Елены сомкнулись вокруг егоруки, наполняя его теплом и силой. Она пристально смотрела в его глаза:

– Расскажи.

– Ты хочешь знать, что было дальше, что сталось с Катриной?– прошептал Стефан. Елена кивнула, и ее глаза слегка затуманились, но взглядостался спокойным. – Тогда я тебе расскажу. Катрина умерла на следующий день.Мы, мой брат Дамон и я, – мы оба ее убили.

Елена почувствовала, как у нее по коже пробежали мурашки.

– Но ты ведь это не всерьез, – неуверенно начала она,отгоняя всплывающую в памяти сцену на крыше, кровь, размазанную по губамСтефана. Ей стоило немалых трудов от него не отшатнуться. – Брось, Стефан, я жетебя знаю. Ты просто не мог этого сделать…

Стефан проигнорировал все протесты, продолжая не сводить снее глаз, светящихся как зеленый лед на дне глетчера. Но смотрел он не наЕлену, а сквозь нее, в какую-то невообразимую даль.

– Лежа той ночью в постели, я вопреки всему надеялся, чтоКатрина ко мне придет. Мне уже пришлось заметить в себе некоторые перемены. Ялучше видел в темноте, и слух обострился. Я чувствовал себя сильным какникогда, полным какой-то стихийной энергии. И еще я был голоден. Такого голодая даже никогда себе не представлял. За обедом выяснилось, что обычные еда ипитье меня не удовлетворяют. Я просто не мог ничего понять. А затем увиделбелую шейку одной из служанок и понял в чем дело. – Стефан с шумом втянул всебя воздух, его потемневшие глаза казались измученными. – Той ночью я изо всехсил сопротивлялся голоду, хотя на это потребовалась вся моя воля. Я думал оКатрине и молился, чтобы она ко мне пришла. Молился! – Он испустил краткийсмешок. – Если тварь вроде меня может молиться.

Ладони Елены занемели под его цепкими пальцами, однако онатерпела, стараясь вселить в него уверенность.

– Продолжай, Стефан.

Некоторое время складывалось ощущение, что он вообще неможет продолжать. Казалось, Стефан забыл о присутствии Елены, словнорассказывал эту историю самому себе.

– На следующее утро потребность еще сильней возросла.Чувство было такое, будто вены высохли и растрескались, отчаянно требуя влаги.Я знал, что долго мне не выдержать. Я прошел в покои Катрины. Я хотел проситьее, умолять… – Тут Стефан осекся. Помедлив, он снова продолжил: – Но Дамон ужебыл там, ждал у входа в ее комнаты. По нему сразу было видно, что уж он-топотребности не сопротивлялся. На это ясно указывала его пружинистая походка,свечение его кожи. Дамон выглядел самодовольным, как кошка, полакомившаясясливками. Но Катрины он не получил. «Стучи сколько хочешь, – сказал мне Дамон.– Та старая дьяволица, ее служанка, все равно тебя не пропустит. Я ужепопробовал. Может, мы вдвоем ее пересилим?» Я так ему и не ответил. Хитрое исамодовольное лицо Дамона отбило у меня всякую охоту отвечать. Я постучал вдверь, чтобы разбудить… – Тут Стефан запнулся, а затем снова невеселоусмехнулся: – Я собирался сказать «разбудить мертвую». – Он опять немногопомолчал, после чего все-таки продолжил: – Дверь мне открыла служанка, Гудрун.Лицо у нее было как гладкая белая тарелка, а глаза – как черное стекло. Яспросил, могу ли я увидеть ее госпожу. Я думал, она просто сообщит мне, что еегоспожа спит, но Гудрун перевела взгляд с меня на Дамона. «Ему я не сказала, –ответила она наконец, – но вам скажу. Моей госпожи Катрины нет в покоях. Онасегодня встала пораньше, чтобы погулять в саду. Она сказала, ей требуетсяпобыть одной и серьезно подумать». Я удивился. «Так рано?» – спросил я. «Да, –кивнула Гудрун. А затем сурово взглянула на нас с Дамоном. – Вчера вечером моягоспожа не на шутку расстроилась, – многозначительно сказала она. – И всю ночьпроплакала». Как только она это сказала, меня охватило очень странное чувство.Не просто стыд, не просто горе от того, что Катрина так сильно расстроилась.Нет, скорее это был страх. Я начисто забыл про голод и слабость. Даже забыл просмертельную вражду с Дамоном. Мне стало совершенно ясно, что Катрину необходимокак можно скорее найти. Повернувшись к Дамону, я сказал, что нам требуется ееотыскать, и, к моему вящему удивлению, он лишь с серьезным видом кивнул. Мыначали осматривать сад, окликая Катрину по имени. Я прекрасно помню, как всевыглядело в тот день. Солнце уже освещало высокие кипарисы и сосны. Мы сДамоном торопливо бродили среди деревьев и кричали. Мы все продолжали ее звать.

По-прежнему не отпуская пальцев Стефана, Еленапочувствовала, как все его тело подрагивает. Дышал он прерывисто и неглубоко.

– Мы уже почти добрались до дальней окраины сада, когда яприпомнил одно место, которое Катрина очень любила. Оно располагалось чутьдальше, за невысокой стеной, рядом с лимоном. Я начал искать ее там, то и делоокликая. Однако, приблизившись к лимону, я перестал кричать. Я почувствовал…почувствовал страх… и еще ужасное предчувствие. И я знал, что не должен… недолжен туда идти…

– Стефан! – воскликнула Елена. Теперь он делал ей оченьбольно, изо всей силы сжимая пальцы. Дрожь в его теле все нарастала,превращаясь в настоящие судороги. – Стефан, пожалуйста!

Но Стефан, казалось, ее не слышал.

– Все было… все было как в кошмаре… все происходиломучительно медленно. Я не мог двинуться с места… и все же мне пришлось. Ядолжен был идти дальше. С каждым шагом страх все нарастал. Я уже чуял запах.Запах горелого мяса. Я не должен был туда идти… я не хотел это видеть…

Голос Стефана сделался громким и настойчивым, а его дыханиевырывалось неровными хрипами. Зеленые глаза были широко распахнуты, как уиспуганного ребенка. Елена держала в своих руках его крепко сжатые кулаки.

– Стефан, Стефан, все хорошо. Ты не там. Ты здесь, со мной.

– Я не хотел это видеть… но ничего не мог поделать. Там былочто-то белое. Что-то белое под деревом. Не заставляй меня на это смотреть.

– Стефан, Стефан, посмотри на меня!

Однако Стефан не слышал ее. Слова сжимали его горло, подобнострашным спазмам, словно он не мог их контролировать, не мог вовремявыталкивать их из себя.

– Я не могу подойти еще ближе… но все-таки подхожу. Вижудерево, невысокую стену. И белое. За деревом. Белое с золотом. И тогда японимаю, понимаю… и двигаюсь туда, потому что это ее платье. Белое платьеКатрины. Я обхожу дерево, вижу белое на земле… и вот страшная правда. Этоплатье Катрины… – тут в голосе Стефана послышался невообразимый ужас, – носамой Катрины там нет.