Поздняя весна - Натали Иствуд

Из соседней комнаты донесся взрыв хохота: мачеха как всегда смотрела телевизор. После смерти мужа вся жизнь Памелы сосредоточилась на ящике. Она уверяла, что сериалы помогают ей отвлечься от тоски. А еще пять лет вдовства ей скрашивала еда. В результате мачеха превратилась в бесформенное существо и, когда не подавала признаков жизни, запросто могла сойти за гору диванных подушек.

Отец оставил Памеле кафе на окраине Санта-Розы. Впрочем, кафе — это громко сказано. Скорее, забегаловку… Мачеха и при жизни Хосе Мартинеса не отличалась энергией и хваткой, а когда он умер, стало еще хуже и всеми делами пришлось заправлять Джуди. Она бросила школу и, несмотря на юный возраст — тогда ей только-только исполнилось пятнадцать, — взяла бразды правления в свои руки.

Мать Джуди умерла родами и теперь, кроме сводной сестры Глории и Памелы, у нее никого не было. Покосившись на часы на колченогом столике у кровати, которую она делила с Глорией, Джуди забеспокоилась. Интересно, где носит эту девчонку?! Глория была центральной фигурой в стратегическом плане, разработанным Джуди на случай, если кафе окончательно разорится, и она не могла допустить, чтобы сестренка пропадала неизвестно где в двенадцатом часу ночи.

Спустив ноги на потускневший от времени линолеум, Джуди дотянулась до линялых, некогда красных шорт, доставшихся ей в наследство от Глории. Они были широки ей в бедрах и висели мешком, а ноги торчали из них словно две спички и казались тощими, но Джуди подобные пустяки ничуть не трогали.

У нее есть дела поважнее. Она бросила беглый взгляд в зеркало. На смуглом загорелом лице выделялись горящие как два угля черные глаза и слишком большой, как ей казалось, и яркий рот. Маленький вздернутый носик — единственное, что она унаследовала от своей матери, — и черные задорные вихры делали ее похожей на мальчишку-подростка, а не на юную леди девятнадцати лет от роду.

Сунув ноги в раздолбанные шлепанцы на резиновом ходу, Джуди застегнула ковбойку и выскользнула в прихожую, застланную старенькой циновкой. К безудержному смеху из ящика присоединился мерный храп Памелы. Джуди заглянула к ней в комнату и как всегда ощутила смешанное чувство жалости и раздражения. Ведь это она, Памела Мартинес, должна заботиться о своей дочери, а вовсе не Джуди. Это у нее должна голова болеть от постоянных забот, как оплатить бесконечные счета и удержаться на плаву, а мачехе хоть бы хны! Дрыхнет себе в полное удовольствие…

Спрыгнув с расшатанного крыльца, Джуди вдохнула ночную прохладу и крикнула:

— Глория!

Никто не ответил.

Сняв с крюка фонарь, она пошла к реке.

— Глория, ты здесь? — снова позвала она сестру.

Ответом была мертвая тишина.

— Ну погоди, ты у меня дождешься! — пробурчала Джуди и побрела к белевшей среди ночи громаде мертвого речного парохода.

Подойдя к трапу, она прислушалась, и ей показалось, что на носу кто-то застонал. Она пулей метнулась туда и, обогнув рубку, подняла фонарь над головой. На дощатом полу лежала парочка. Слишком занятые друг другом, они даже не заметили ее появления.

— А ну, отпусти ее, подонок! — заорала Джуди. — Сию секунду!

Тела отпрянули друг от друга.

— Джуди! — ахнула Глория, судорожно запахивая блузку.

А ее кавалер пружиной вскочил на ноги, застегивая молнию на шортах. На нем была майка университета Нью-Мексико. С минуту он молча таращился на Джуди, пока не разглядел тщедушную фигурку, взлохмаченные вихры и насупленный взгляд, делавшие ее похожей скорее на подростка, чем на девушку.

— А ну пошла отсюда, покуда цела! — сжав кулаки, произнес он. — Не суй свой нос в чужие дела!

Глория поднялась с палубы и заправила блузку в шорты. Парень с видом собственника положил руку ей на плечо. И этот привычный хозяйский жест, словно Глория принадлежит ему, а не Джуди, подлил масла в огонь. Выставив указательный палец пистолетом, Джуди ткнула в палубу рядом с собой и велела:

— Глория, быстро ко мне! Я не шучу.

Сестра помедлила, а потом, уставясь на свои босоножки, с неохотой шагнула к ней. Студент схватил ее за локоть.

— Ты чего, Глория? — вскинулся он. — Да кто она такая? И какого черта тут раскомандовалась?

— Это моя сестра Джуди, — пробормотала Глория. — Вообще-то, она у нас всем заправляет.

— Вот именно! — сердито подтвердила Джуди и, снова ткнув в палубу, повторила: — Быстро ко мне!

Глория метнулась было к ней, но парень не отпускал ее.

— Да чего ее слушать! Она же пацанка! — фыркнул он и положил другую руку на талию Глории. А потом, кивнув в сторону берега, с расстановкой произнес: — Ну-ка, вали отсюда, детка! И пошустрее!

Джуди прищурила глаза и прошипела:

— Послушай меня, студентик! Подтяни свои вонючие подштанники и проваливай отсюда сам, пока я не разозлилась!

Тот покачал головой и хохотнул.

— Ах ты, соплячка! Ну раз такое дело, отправлю тебя за борт, на съедение рыбам!

— Только попробуй! — огрызнулась Джуди и с угрожающим видом шагнула вперед. Она терпеть не могла, когда насмехались над ее маленьким ростом. — Я только что вышла из тюряги, где сидела за то, что пырнула ножом одного наглеца. — Смерив его презрительным взглядом, она небрежно добавила: — Тот был на голову выше тебя.

— Да ты что! — с насмешкой протянул кавалер. — Вот напугала!..

— Джуди, а ты маме не скажешь? — вмешалась в разговор Глория. — Обещай, что не скажешь!

— А она тебе сказала, сколько ей лет? — не обращая внимания на сестру, спросила Джуди.

— Не твоего ума дело!

— Думаешь, ей восемнадцать?

Парень покосился на Глорию, и у него на лице впервые промелькнуло сомнение.

— Размечтался! — хмыкнула Джуди. — Этой паршивке всего пятнадцать. А что, у вас в университете праву не учат? Ну тогда, мальчик, я сама тебе расскажу об уголовной ответственности за изнасилование малолетних.

Парень поспешно отпустил Глорию, словно та была прокаженной, и, отойдя на шаг, с досадой спросил:

— Глория, это правда? Тебе на самом деле всего пятнадцать? Черт!.. А с виду не скажешь…

Джуди не дала ей ответить.

— А она у нас акселератка.

— Джуди, но ведь мне… — запротестовала было Глория.

Но парень уже собрался уходить.

— Ну я пошел, Глория, — буркнул он. — Ты классная девчонка. Может, как-нибудь еще увидимся.

— С удовольствием, Чак!

А тот уже громыхал по трапу. Сестры молча следили за ним, пока он не исчез из виду.

Глория со вздохом опустилась на палубу и прислонилась к стенке рубки.