Люк в потолке был открыт, и оттуда поступал холодный воздух.

«Там так высоко», – подумала Елена, ощущая внезапный ознобот страха.

Она еще никогда не взбиралась по этой приставной лесенке кплощадке с перильцами на крыше, и длинная юбка основательно затрудняла подъем.Наконец Елена медленно пролезла через люк, встала на колени на крыше, а затемподнялась на ноги. Увидев темную фигуру в углу, она быстро двинулась к ней.

– Стефан, я не могла не прийти… – начала Елена и внезапноосеклась.

Вспышка молнии полыхнула в небе в тот самый миг, когдафигура в углу резко развернулась. А затем вышло так, словно все дурныепредчувствия, все страхи и кошмары, которые Елена когда-либо переживала,внезапно сбылись. Она даже не могла вскрикнуть – это зрелище уже было за граньюдобра и зла.

«О господи… нет», – подумала Елена.

Ее разум категорически отказывался извлекать смысл из того,что видели ее глаза. Нет. Нет. Она просто не станет на это смотреть, онаникогда не поверит…

И все же Елена не могла удержаться от созерцания. Даже еслибы она зажмурилась, каждая деталь ужасающей сцены уже врезалась в ее память –опалив ее разум подобно вспышке молнии.

Стефан.

Стефан, такой элегантный в своей обычной одежде, в чернойкожаной куртке с поднятым воротником. Стефан, чьи темные волосы были подобныодной из грозовых туч, нависавших над городом. Стефан, застигнутый врасплохэтой вспышкой света. Стефан, чье тело выгнулось в какой-то звериной позе,полусидя, с выражением животной ярости на тонком лице.

И кровь. Этот нежный, надменный, чувственный рот, заляпанныйкровью губы казались кошмарно-красными на фоне бледной кожи, на фоне резкойбелизны оскаленных зубов. В руках Стефан держал обмякшее тельце плачущейгорлицы, белой как его зубы, беспомощно распростершей крылышки. Еще однагорлица лежала у его ног подобно использованному и скомканному носовому платку.

– О господи, нет! – прошептала Елена.

Продолжая шептать одно и то же и пятясь назад, она едвасознавала, что делает. Разум девочки просто не мог справиться с этим ужасом,мысли разбегались в дикой панике подобно мышам, вырвавшимся из тесной клетки.Нет, она этому не поверит, просто не поверит. Тело было невыносимо напряжено,сердце разрывалось, голова кружилась.

– О господи, нет…

– Елена! – Ужаснее всего остального было видеть, как глазаСтефана глядят на нее с этого звериного лица, наблюдать, как жестокий оскалсменяется видом отчаянным и потрясенным. – Елена, пожалуйста. Пожалуйста, ненадо…

– О господи, нет! – Вопли словно сами собой пробивали себепуть наружу из ее гортани. Елена попятилась еще дальше и споткнулась, когдаСтефан вдруг к ней шагнул. – Нет!

– Елена, пожалуйста… будь осторожна.

Эта тварь, эта жуткая тварь с глазами Стефана шла к ней,глаза ее горели. Елена метнулась прочь, когда Стефан сделал еще один шаг,протягивая к ней руки. Эти длинные руки с изящными пальцами, которые так нежногладили ее волосы!

– Не прикасайся ко мне! – вскричала Елена.

А затем отчаянно завопила, спиной ощущая железную оградуплощадки. Этому железу было почти полтора столетия, и в некоторых местах оноуже совсем проржавело. Веса до смерти перепуганной девочки оказалось для оградыслишком много, и Елена почувствовала, как перила поддаются под ее тяжестью.Затем послышался резкий скрежет ломающегося металла, смешавшийся с отчаяннымвоплем. За спиной у Елены зияла пустота, ухватиться было не за что, и она сталападать.

В это мгновение Елена увидела бурлящие темно-пурпурныеоблака, темную громаду дома рядом с собой. Странным образом у нее оказалосьвполне достаточно времени, чтобы ясно все это увидеть и почувствовать всюбесконечность страха, пока она кричала и падала, падала, падала…

Однако ужасный, сокрушительный удар о землю так и неслучился. Внезапно Елену обхватили крепкие руки, поддерживая ее в пустоте.Послышался глухой стук, и руки напряглись, тело прижалось к ней, словновпитывая в себя катастрофу. Наконец все вокруг успокоилось.

Елена неподвижно лежала внутри круга этих рук, пытаясьосмыслить случившееся. Пытаясь поверить в еще одно совершенно невероятноесобытие. Она упала с крыши высокого трехэтажного дома – и осталась жива. Теперьв полной тишине между ударами грома Елена видела вокруг сад позади пансионата,и опавшая листва покрывала то самое место, где должно было лежать ее разбитоетело.

Наконец Елена обратила взгляд на того, кто сжимал ее вобъятиях. Стефан.

Сегодня вечером было испытано слишком много страхов,вынесено слишком много ударов. И теперь Елена могла лишь с бесконечнымудивлением смотреть на него.

В глазах Стефана читалась страшная печаль. Эти глаза, чтогорели как зеленый лед, теперь оказались темными и пустыми, совершеннолишенными надежды. Примерно тоже самое Елена наблюдала в ту первую ночь в егокомнате, только сейчас было еще хуже. Ибо теперь глаза были наполненыненавистью к самому себе, тоской и горестным осуждением. Елена просто не смоглаэтого вынести.

– Стефан, – прошептала она, чувствуя, как эта грусть входити в ее сердце.

Елена по-прежнему видела красные пятна на его губах, однакотеперь их вид пробуждал трепет жалости наряду с инстинктивным страхом. Бытьтаким одиноким… таким чужим и таким одиноким…

– Ах, Стефан, – прошептала Елена.

Но ее слова тонули в бездонных глазах, не порождая никакогоотклика.

– Идем, – тихо произнес Стефан и повел ее в дом.

Когда они добрались до царства разрушения, которым стала егокомната, Стефан ощутил укол жгучего стыда. То, что именно Елена все этоувидела, оказалось для него совершенно невыносимо. С другой стороны, возможно,так оно было и лучше. Ибо теперь она воочию могла видеть, каков он на самомделе, что он способен натворить.

Медленно подойдя к кровати, Елена села. А затем заглянула впомрачневшие глаза Стефана.

– Рассказывай, – только и сказала она.

Стефан невесело усмехнулся и заметил, как Елена вздрогнула.Это заставило его еще сильнее себя возненавидеть.

– Что ты хочешь знать? – спросил Стефан. Поставив ногу наодин из перевернутых чемоданов, он почти с вызовом обратился к Елене, широкимжестом обводя комнату. – Кто это сделал? Я это сделал.