Елена вдруг ощутила холодок, словно нырнула в ледяную воду.Кожа покрылась мурашками. Девочка попыталась заговорить, но не смогла. Стефанпродолжал рассказывать, как будто тем самым он мог отогнать подступивший ужас.

– Катрины там нет. Я думаю, может, это просто шутка, но платьележит на земле, и оно полно пепла. Совсем как пепел в очаге, толькораспространяющий запах горелого мяса. Ужасно воняет. От этого запаха менятошнит, и я совсем слабею. Рядом с рукавом платья белеет лист пергамента. И накамне, тут же на камне лежит кольцо. Кольцо с голубым лазуритом, кольцоКатрины. Кольцо Катрины… – Внезапно Стефан ужасным голосом вскрикнул: – Ах,Катрина, что же ты наделала!. – Затем он упал на колени, отстраняясь от Елены ипряча лицо в ладонях.

Елена держала Стефана за плечи, пока он бился ввыворачивающих душу рыданиях.

– Катрина сняла кольцо, – прошептала она. – Она оказаласьпод солнцем без кольца.

Хриплые рыдания Стефана все продолжались, пока Еленаприжимала его к широким юбкам голубого платья, гладя сотрясающиеся плечи. Онабормотала какую-то бессмыслицу, рассчитанную на то, чтобы его утешить, отгоняясвои собственные страхи. Вскоре Стефан немного утих и поднял голову. Его голоспо-прежнему звучал хрипло, но было очевидно, что он уже пришел в себя:

– Она оставила записку – для меня и Дамона. В ней Катринаписала, что она вела себя эгоистично, желая нас обоих. Еще там было сказано…Катрина не смогла вынести того, что оказалась причиной вражды между нами. Онанадеялась, что, как только она уйдет, мы перестанем ненавидеть друг друга.Катрина пошла на это, чтобы нас примирить.

– Ах, Стефан, – прошептала Елена и почувствовала, как жгучиеслезы наполняют ее глаза. – Ах, Стефан, мне так жаль. Но неужели теперь, когдапрошло столько времени, ты не видишь, что Катрина была неправа. Больше того,она действительно поступила эгоистично. Ведь это был именно ее выбор. В своемроде это не имело никакого отношения к тебе или к Дамону.

Стефан яростно покачал головой, словно желая отмахнуться отправды, заключенной в словах Елены:

– Она отдала свою жизнь… за нас. Мы ее убили.

Теперь Стефан сидел на полу. Однако его зрачки по-прежнемунапоминали огромные черные диски, а сам он был похож на потерявшегося ребенка.

– Дамон тоже туда подошел. Он взял записку прочел ее. Апотом… думаю, он сошел с ума. Мы оба сошли с ума. Я подобрал кольцо Катрины, аон попытался его отнять. Ему не следовало этого делать. Мы стали бороться. Мыговорили друг другу ужасные вещи. Каждый из нас винил другого в том, чтослучилось. Не помню, как мы добрались до дома, но внезапно в руке у меняоказался меч. Мы стали драться. Я безумно хотел изрубить это надменное лицо,убить своего брата. Помню, как отец что-то кричал нам из дома. Мы билисьотчаянно, желая покончить друг с другом прежде, чем он нас разнимет. И мыоказались достойны друг друга. Но Дамон всегда был немного сильнее, а в тотдень он еще и двигался быстрее, словно изменился больше, чем я. Когда отец вочередной раз крикнул из окна, я почувствовал, как клинок Дамона пробивает моюзащиту. Затем этот клинок вошел в мое сердце.

Елена в ужасе на него посмотрела, но Стефан без всякой паузыпродолжил:

– Я ощутил боль, ощутил холодную сталь. Стало ясно, что онаменя пронзила, вошла глубоко, очень глубоко. Удар вышел жестокий. А затем ялишился сил и упал на мощенную камнями дорожку. – Тут Стефан поднял глаза наЕлену и просто закончил: – Именно так… я и умер.

Елена сидела в оцепенении. Лед, который она раньшечувствовала у себя в груди, теперь словно заполнил ее целиком.

– Дамон подошел и склонился надо мной. Где-то далекослышались крики моего отца, крики слуг, но я мог видеть только лицо Дамона. Егочерные глаза были как безлунная ночь. Я очень хотел отомстить ему за все, чтоон со мной сделал. За все, что он сделал со мной и с Катриной. – Стефан немногопомолчал, а затем почти мечтательно произнес: – Тогда я поднял меч и вонзил егов грудь своего брата. Собрав последние силы, я ударил моего брата мечом ипронзил ему сердце.

Гроза уже двинулась дальше, и теперь сквозь разбитое окнодоносились негромкие ночные шумы, стрекотание сверчков, шуршание ветра вдеревьях. А в комнате Стефана все замерло.

– Больше я ничего не чувствовал, пока не очнулся в своейгробнице, – продолжил Стефан, отклоняясь назад и закрывая глаза. Лицо егооставалось напряженным и смертельно уставшим, но та ужасная детскаярастерянность исчезла. – Крови Катрины вполне хватило для нас с Дамоном, чтобымы не умерли. Нет, мы не умерли – мы изменились. Мы очнулись в общей гробнице,наряженные в самые лучшие одежды. Мы лежали на каменных плитах рядом друг сдругом. Нас сковывала слабость слишком великая, чтобы мы смогли еще хоть как-тодруг другу навредить. Силы иссякли. И мы с трудом понимали, что происходит. Япозвал Дамона, но он убежал в ночь. К счастью, нас похоронили с кольцами,данными нам Катриной. И я нашел ее колечко у себя в кармане. – Словнобессознательно Стефан потянулся погладить золотой кружочек. – Думаю, всерешили, что она мне его подарила. Я попытался добраться до дома. Какаяглупость! При виде меня слуги дико закричали и побежали искать священника. Мнепришлось уйти. Я отправился в единственное место, где мог чувствовать себя вбезопасности. Во Тьму. Там я с тех пор и оставался. И знаешь, Елена, именно таммне и место. Я убил Катрину своей гордостью и ревностью, я убил Дамона своейненавистью. Хотя моего брата я не просто убил. Хуже того, я его проклял. Еслибы Дамон не умер тогда, пока в его венах еще была сильна кровь Катрины, у негопоявился бы шанс. Со временем ее действие должно было ослабнуть, а затем иокончательно исчезнуть. Дамон снова стал бы нормальным человеком. Убив, яприговорил его вечно жить в ночи. Таким образом, я отнял у него последний шансна спасение. – Стефан горестно рассмеялся: – Знаешь ли ты, Елена, что наитальянском значит фамилия Сальваторе? Она означает спасение, спасителя. А имямне дали в честь святого Стефана, раннехристианского мученика. И вот, я обрекмоего брата на жизнь в аду.

– Нет! – отозвалась Елена, а затем, более сильным голосом,добавила: – Нет, Стефан. Дамон сам себя проклял. Ведь он тебя убил. Но чтослучилось с ним дальше?