Что-то огромное билось в окно снова и снова. Я надеялась,что они попытаются сломать защиту магией, на что уйдет время, но они решилипросто разрушить то, что я защитила. Если окна больше не будет, то и защитаработать перестанет. Грубая сила против магии – иногда это действует, иногданет. Сегодня, кажется, получается. Послышался резкий хруст – стекло осыпалось спроволочного каркаса, на котором держалось. Без проволоки оно бы давно ужевылетело.

Дойл склонился ко мне, опустив острие меча – как держат радибезопасности заряженный пистолет.

– Принцесса, у нас кончается время.

– Я слушаю, – кивнула я.

Он протянул ко мне свободную руку, и я отдернулась – села назадницу прямо на пол.

– Я должен коснуться тебя, принцесса.

– Зачем?

Стекло уже растрескалось настолько, что ветер стал задуватьв помещение. Слышалось, как что-то большое трется о стену, как взвизгиваютночные летуны, подбадривая своих мясистых братьев.

– Я могу убить некоторых из них, моя принцесса, но невсех Я положу за тебя жизнь, но этого будет мало – против мощи почти всех слуа.

Он наклонился так низко, что надо было либо дать ему до менядотронуться, либо лечь навзничь и отползать от него на спине.

Я уперлась рукой в его грудь, в кожу куртки. Он продолжалнапирать, и моя рука соскользнула на футболку под курткой. Я нащупала что-томокрое. Отдернула руку, и она оказалась темной в неровном свете.

– У тебя кровь.

– Слуа очень не хотели, чтобы я сегодня тебя нашел.

Мне пришлось опереться рукой позади, чтобы не упасть, потомучто он еще приблизился. Достаточно близко, чтобы поцеловать – или убить.

– Чего ты хочешь, Дойл?

Стекло позади рассыпалось, окатив пол дождем острыхосколков.

– Прошу прощения, но нет времени для церемоний.

Он выпустил меч на пол и схватил меня выше локтей. Притянулк себе, и только секунда у меня была, чтобы понять: он хочет поцеловать меня.

Если бы он попытался ударить меня ножом, я бы была готоваили хотя бы не удивилась, но поцелуй... я совершенно растерялась. Кожа егопахла какой-то экзотической пряностью. Губы у него были мягкими, поцелуй –нежным. Я застыла у него в руках, слишком потрясенная, чтобы сообразить, что делать, –будто он меня зачаровал. А он шепнул прямо мне в губы:

– Она сказала, что он должен быть дан тебе, как был данмне.

Едва заметная нотка гнева слышалась в этом шепоте.

Я услышала, как что-то шлепнулось через окно – тяжелошлепнулось. Дойл отпустил меня так резко, что я упала. Одним плавным движениемон подобрал меч, повернулся, будто танцевальным па перелетел к окну, неподнимаясь с колен, и вогнал меч в проникшее через разбитое окно черноещупальце не меньше его самого. На той стороне стекла раздался вопль. Дойлотдернул меч, и щупальце потянулось назад. Он встал, опережая это движение,занес меч и опустил его с такой силой, что клинок полосой мелькнул в воздухе.Щупальце развалилось на куски в хлынувшей крови, заблестевшей взеленовато-желтом пламени, как черная вода.

Остаток щупальца втянулся обратно в окно с таким звуком,будто ветер завыл. Дойл повернулся ко мне.

– Это заставит их задуматься, но ненадолго.

Он шагнул ко мне, сверкая окровавленным мечом. Все этослучилось за секунды. Он едва успел отступить в сторону, чтобы его не залилокровью, – будто знал, где ему стоять, или будто кровь это знала.

Видя, как он идет ко мне, я не могла остаться лежать. Онпришел сохранить мне жизнь, но все мои инстинкты завопили при его приближении.Дойл был созданием стихии тьмы и полусвета, вооруженный убийственным мечом, ион шел ко мне как воплощение смерти. В этот миг я поняла, почему люди падаютперед нами ниц и воздают божеские почести.

Опираясь на раковину, я встала, потому что не моглавстретить его на земле, скорчившись как загнанная дичь. Я должна была встатьперед этой темной грацией – или склониться перед ней, как человек-язычник. Оттого, что я встала, комната закачалась, закружилась полосами тьмы и света.Голова кружилась так, что я боялась упасть, а потому вцепилась в раковинумертвой хваткой. Когда в глазах прояснилось, я все еще стояла, а Дойл был такблизко, что видны были пляшущие отражения пламени в его глазах.

Вдруг он прижал меня так тесно, что я ощутила кожей холодкрови на его рубашке. Руки у него были очень сильны.

– Королева поместила свой знак в меня, чтобы я его тебепередал. Как только ты его получишь, все будут знать: всякий, кто поднимет натебя руку, окажется на милости королевы.

– Тот поцелуй, – сказала я.

Он кивнул:

– Она сказала, что я должен дать его тебе, как она даламне. Прости меня.

И он поцеловал меня раньше, чем я успела спросить, за что онпросит прощения.

Он поцеловал меня так, будто хотел через рот влезть в меня.Я не была готова и не давала своего разрешения. Я попыталась отодвинуться, ирука его напряглась у меня за спиной, вдавливая кожу куртки мне в спину. Другойрукой он держал меня за лицо, вцепившись пальцами в подбородок. Я не могларазорвать поцелуй, оторваться от Дойла.

Сопротивление ничего бы мне не дало, поэтому я прекратилаотбиваться и открыла рот, целуя его в ответ. Из тела его ушло напряжение, будтоон подумал, что я дала разрешение. А я его не давала. Я схватила его чернуюфутболку и стала вытягивать ее из штанов. Она так пропиталась кровью, что липлак телу, но я ее вытащила. И провела рукой по его плоскому животу – вверх, догладкой выпуклости мускулистой груди.

Он растаял, и рука, державшая меня кольцом за спину,ослабела.

Мои руки нашли рану у него на груди – широкий и глубокийразрез. Три вещи случились одновременно: я запустила пальцы в рану, его телонапряглось от боли – и он бы отпустил меня, но случилось и третье, пока моипальцы входили в мясо его тела. Знак королевы наполнил его рот и провалился вменя.

Сладкий прилив силы заполнил мне рот, проливаясь из Дойла вменя, тепло окутывало наши губы, будто мы вдвоем сосали одну конфету. Силанабухала в нас, плавилась между нами долгими сладкими нитями. Она наполняла настеплом до краев, как глинтвейн, налитый в одинаковые чаши, и сила побежала внизпо нашим телам, сквозь них, проливаясь ласковым потоком на кожу.

Я ничего не видела, будто смотрела на мир сквозь густойтуман. Дойл держался обеими руками за раковину, опустив лицо, будто у него тожеголова кружилась. Слышно было, как он произнес:

– Спаси меня, консорт.

Не знаю, какова была бы моя остроумная реплика, потому чтовылетела выбитая дверь, ударившись в дальние кабинки. В проеме стоял силуэтШолто. Он набросил серое пальто поверх голого тела, но виднелось гнездощупальцев – будто какой-то монстр рвался из него наружу.