С того места, где я стояла, была видна дамская комната. Я нестала ничего спрашивать, а спокойно пошла туда. Когда за мной захлопнуласьдверь, я повернулась и начертила на двери знаки силы и защиты. У менядостаточно текло крови, чтобы написать целое письмо. Прижав руки к двери, япризвала силу. Страшно было, конечно, делать это так скоро после того, как яслучайно вызвала ее там, в номере, но выбора не было. Я влила свою силу в этудверь, в эти руны, и знала, что ни одно существо волшебной крови сюда непройдет. Знала, потому что так я пожелала, и я – сидхе, и я защитила эти дверисобственной кровью. Обычно никто не использует кровь: она слишком сильна, чтобырасходовать ее по мелочам, не говоря уже о том, что это антисанитарно, носегодня избыточное воздействие будет нелишним. Мне нужно время подумать.

Я прошла через небольшой вестибюль с чередой зеркал идиванчиком в сам туалет. И то, что я там увидела, сказало мне, что время на размышлениемне не нужно: вот он, выход. Высоко в стене было окно, осталось только до негодобраться.

Я схватила пару бумажных полотенец – заткнуть самыесерьезные раны, пока смотрела, на что можно встать. Там, снаружи, мне придетсяобратиться за медицинской помощью. Но сначала надо выжить, иначе помогать мнебудет только патологоанатом.

Голос Гетхина – наверное, его, потому что это не былаведьма, – произнес:

– Детка сидхе, детка сидхе, твоя мама пришла.

Я не стала отвечать следующую строчку. Если хочет цитироватьдетские стишки, пусть себе. А я ухожу.

Мне удалось подтащить стул с гнутой спинкой из вестибюляпоближе к окну. Пришлось подпрыгнуть, чтобы схватиться за металлический прутнаверху, и при этом стул опрокинулся. Я на миг повисла на руках, потом ногамиполезла по стене, стараясь подтащить тело ближе к рукам. Кровотечение, котороебыло замедлилось, стало сильнее. Я дважды поскользнулась на собственной крови,пока смогла взгромоздиться верхом на стенку кабины и выглянуть в окошко. Онобыло очень узким, и это был тот редкий миг, когда я порадовалась своим скромнымразмерам.

Я как раз повисла между кабинкой туалета и подоконником,когда что-то ударило в окно. Я увидела мелькнувшие щупальца и бритвы зубов,полосующие стекло, и рухнула на пол. Потом мне пришлось снова подползти к окну– не вылезти, но наложить защиту. Они не войдут, но и я не выйду.

Я попала в западню, потеряла больше крови, чем мое теломожет вынести, и ничего не могла придумать. Раз ничего сделать нельзя, я могухотя бы остановить кровотечение из рук. Взяв пачку бумажных полотенец, яподошла к умывальнику. Чего мне остро не хватало – это куска ткани или прочнойнити, чтобы привязать полотенца к ранам.

Рассматривая в зеркале, насколько глубока у меня рана налевой руке, я заметила в нем какое-то движение. Глубоко-глубоко в Зазеркальедвигалось что-то маленькое и темное.

Я повернулась, все еще прижимая полотенца, осмотретьпомещение. Кабинки были розовые и без украшений, стены бледно-розовые. Даженемногие трубы, торчащие из стен и потолка, были окрашены в розовый под общийфон. Ничего здесь темного не было, кроме моих слаксов и лифчика, а видела я неих.

Я повернулась к зеркалу – оно было все еще там. Будто темнаятень шла по какому-то хрустальному залу, ближе и ближе, больше и больше. Я нестала думать, что это тот сидхе, который хотел убить меня в доме АлистераНортона, потому что многие сидхе владеют магией зеркал. Зеркало защититьзаклинанием я не могла – это не дверь и не окно в моем понимании. Если тот, ктотам, умеет проходить сквозь зеркало, то он лучше меня владеет магией, и я немогу ему помешать.

Дверь раскрылась, и у меня сердце упало, но это были простодве женщины. Обыкновенные человеческие женщины, лишенные даже малейшейчувствительности, а то бы им не захотелось сюда входить. Они, смеясь начатомуеще за дверью разговору, глянули на меня странновато, но скрылись в соседнихкабинках, продолжая говорить и смеяться. То есть увидели меня одетой и безкрови, потому что именно такой образ я излучала. Приятно знать, что хоть что-тополучается.

Я не знала, что мне делать. И тут я заметила в зеркалечто-то новое: по нему полз паучок. Нет, не по нему – изнутри. Он был внутризеркала, полз по той его стороне. И был точно как те паучки, что помогли мне вдоме Нортона. Это был тот фейри, что меня спас. Он или она меня уже спаслиоднажды. Если с тех пор я снова когда-нибудь нуждалась, чтобы меня спасли, тосейчас было самое время.

Я оторвала кусочек полотенца и написала кровью: СПАСИТЕ.Потом подождала, пока кровь высохнет, и скатала бумажку в тугой шарик. Заспиной зашумела спускаемая вода. Время уходило.

Я поднесла пальцы к самой поверхности зеркала, аккуратностараясь его не трогать. Не хотелось мне его трогать, пока я точно не будузнать, что там за чары. Я ощущала дрожащую нить силы, где магия как струнавтягивала твердость зеркала. Как слабое место, как метафизическая трещина.Нашел этот маг слабое место в зеркале и воспользовался или сам его создал – незнаю. Я прижала пальцы к холодному стеклу и подумала о том жаре, которыйсоздавало зеркало. Потом разжала пальцы – и стекло растаяло как сладкая вата вжаркий день. В нем открылась дыра, и оттуда вылетела полоска белогоослепительного света, как далекая вспышка бриллиантов.

Я бросила в выплавленную дыру бумажку, потом разгладилазеркало, как пластилин. Даже расправила голой рукой. За моей спиной открыласьдверь – время мое истекло. В стекле остался дефект. Я наклонилась, рассматриваяна себе несуществующую помаду, заслонив этот участок.

Первая женщина открыла сумочку и стала действительноподмазывать губы.

Но я на свои губы не смотрела. Я смотрела на тень внизузеркала. Она зашевелила ручками, разворачивая мою записку. И в комнате, подобноколоколу, прозвучал мужской голос:

– Будет сделано.

Женщина застыла перед зеркалом.

– Вы слышали? – спросила она.

– Что слышала? – сделала я недоуменные глаза.

– Джулия, ты слышала?

Ее подруга, все еще из кабинки, спросила:

– Что слышала?

Раздался шум воды, и Джулия вышла, подошла к своей подруге.

К моему ужасу, тень стала расти. Он собирался выйти. Онсобирался выйти из этого дурацкого зеркала. А у меня не хватило бы гламора этоприкрыть. Проклятие!

Я попыталась придумать, чем отвлечь этих женщин, и тут меняосенило. Несколькими шагами я подошла к выключателю и выключила свет. Темнотанавалилась черной стеной, и я почувствовала, что давление в помещенииизменилось. Я знала, что кто-то лезет через зеркало, будто раздвигая тяжелыйхрустальный занавес. Сделав глотательное движение, чтобы продуть уши, я сталадумать, что же теперь делать с этими вопящими тетками.

Я стояла в темноте, ощущая кого-то или что-то, что двигалосьв темноте, и знала, что это не эти женщины и не я.