– Мередит! – сказал он голосом, который мужчиныберегут только для самых интимных ситуаций. От этого голоса у меня телонапряглось там, где он не видел, тем более не касался.

С треском разлетающегося дерева распахнулась дверь, и клубысилы ударили в нас гигантской рукой. Шолто пошатнулся, но не упал, а я села назадницу на пол, выглядывая из-за его ног. Темная фигура ворвалась вихрем, иШолто полетел через кровать куда-то на пол.

На миг Нерис Серая застыла в дверях и снова туманной теньюбросилась ко мне. Я бросилась к кровати, к лежащему под подушкой пистолету, ужезная, что не успею.

Мне пришлось повернуться к ведьме спиной, чтобы иметь хотябы шанс дотянуться до оружия. Я подставила ей спину, рука у меня была подподушкой, и по моей голой спине полоснули когти. Я вскрикнула, все еще пытаясьдостать пистолет. Клешни рук схватили меня выше локтей и швырнули на пол. Яударилась с размаху, безоружная, и Нерис навалилась на меня раньше, чем яуспела перевести дух.

Я стала отбиваться ногами, и она полоснула их сквозь штаны.Я все пыталась отпихнуть ее и встать, но она не давала мне такой возможности.Она нападала, полосуя воздух, мои слаксы, тело под ними, пока я не доползла достены, а дальше было некуда.

– Он наш! Наш! Наш! – визжала она, сопровождаякаждое слово ударом когтей. Я выставила руки перед телом, но она готова быласодрать с них кожу с мясом, а помешать ей я не могла.

Я думала, что сияние исчезнет под волной ужаса и боли, нопродолжала светиться. Кровь хлестала из рук потоками сверкающей алости, будтосветилась собственным светом. Я ощутила силу, будто теплый кулак набухал в моемтеле, расширялся наружу, но не похоже ни на какую магию, известную мне до того.Сила заполыхала во мне, и тело засверкало так ярко, что ведьма остановилась внерешительности.

Потом она заорала:

– Я шкуру с тебя сожру, и не будешь ты сверкать!

Она полоснула меня по рукам, я вскрикнула – и увидела, какчерная когтистая лапа взметнулась к моему лицу, к глазам.

Я толкнула ее рукой в костлявое тело, меж обвисших грудей исила потекла по руке, хлынула из пальцев. Я почувствовала как она врезалась введьму. Та бросила меня полосовать, упала на колени и застыла. Сила, текущаячерез меня, была болезненной, будто все клеточки моего тела запылали разом. Язакричала и попыталась остановить ее, но боль росла и росла, пока образ Нерис вмоих глазах не посерел и не покрылся пятнами. Я была готова потерять сознаниеот боли, а тогда Нерис меня убьет.

Тело будто резали на части раскаленными докрасна ножами.Наконец ко мне вернулся голос, и я снова закричала – и Нерис вместе со мной.Она рванулась от меня, поползла к кровати. Нерис глядела на меня дикимиглазами, лицо исказила гримаса неверия и боли. Кожа у нее начала... начала течь– другого слова не подберу. Кожа ее потекла, как густая вода, переливаясь черезруку, как перчатка.

– Нет, нет! – кричала Нерис.

Тело ее стало складываться, кости вылезали из суставов,мышцы всплывали, как бревна в реке. Кровь полилась на ковер, потом хлынулиедкой волной более темные, густые жидкости. Я видела, как сердце всплыло кповерхности тела и низкой пойманных рыб потянуло за собой другие внутренниеорганы. Она кричала долго, и даже когда превратилась в большой круглый комплоти, слышны еще были эти крики – приглушенные, далекие, но живые. Нерис былабессмертной, и то, что ее вывернуло наизнанку, этого не отменяло.

Боль стала тише – как в ампутированной конечности, котораяпродолжает болеть. Я видела, как такие вещи делал мой отец. Это была одна изего рук силы, которая заслужила ему титул Принца Пламени и Плоти.

Я поползла к двери, глядя на этот пульсирующий, шевелящийсяком, который я сделала. Огибая конец кровати, я увидела Черную Агнес, сидящуюверхом на Шолто. Она этот сияющий кусок его плоти затолкала в унылую чернотусвоего тела. Он отбивался, но она прижала его руки к полу. Среди фейри естьсоздания, физически сильнее сидхе. В частности, ведьмы.

Я пробиралась к разбитой двери и слышала за собой голосАгнес:

– Нерис, прикончи белую суку!

Последнее, что я слышала, был неуверенный жалобный оклик:

– Нерис?

Я добралась до лифтов раньше, чем начался новый сеансвоплей. Если Черная Агнес хотела моей смерти, то, увидев, что я сделала с еесестрой, вряд ли передумает.

Поездка до вестибюля показалась невыносимо долгой. Меня трясозноб. Руки кровоточили, их терзала боль, которая бывает только от порезов, нохуже всего пришлось левой. Из разреза на предплечье блестела кость. Текланепрерывным потоком кровь, ручейком стекая с локтя на пол лифта. Слаксы почтипобагровели от крови.

Вообще-то ран хватило бы на шок, но я не думаю, что в нембыло дело. Это была магия. Я сделала нечто такое, что могло быть только рукойсилы. Нечто такое, что мог бы сделать мой отец. Это была самая страшная сила.Такая, что даже он всегда применял ее с сожалением, потому что жертвы неумирали. Нерис не умрет. Она останется в тюрьме собственной плоти и жидкостейвечно. Слепая, лишенная возможности есть или дышать, но бессмертная.Бессмертная.

У меня в горле поднимался крик, и я знала, что если онвырвется, то я так и буду кричать, пока Агнес не найдет меня и не вырвет мнеглаза. Блузку, жакет и пистолет я оставила в комнате. Мне нечем было дажеперевязать раны, Только лифчик я поправила, чтобы прикрыть груди.

Двери лифта открылись, и одна пара почти уже вошла, каквдруг увидела меня. Лица этих людей перекосились страхом, они отшатнулись, идвери закрылись. Я забыла поставить гламор – в таком виде нельзя идти черезвестибюль.

Личный гламор – это заклинание, которым я лучше всего владею,но мне стоило колоссальных трудов, таких, как никогда раньше, набросить на себявуаль. Лучшее, что я смогла, – это сделать так, чтобы люди не замечалимоих ран и не видели, что сверху на мне только лифчик. Сосредоточиться наизменении внешности мне не удалось. Мне нужен был гламор, чтобы скрыться отслуа, а я не могла мысленно представить свой облик. Раз я его сама не видела,то и гламор навести было невозможно.

Лифт спустился в вестибюль, двери раскрылись, и я вышла.Никто не орал и не показывал на меня пальцем, значит, гламор все-таки работал.Все в порядке. Все будет в порядке. И тут я увидела Сегну Золотую – она сиделана плюшевой овальной кушетке посреди вестибюля. И глядела на меня желтымиглазами, прищурившись.

Я повернулась на месте и пошла к задней двери, а там передвыходом стоял Гетхин в гавайской рубашке и бейсболке. Я осмотрела яркоосвещенный людный холл, всех, кто, улыбаясь, стоял в очереди к портье, вселяясьили уезжая, и я знала, что Гетхин и Сегна могут меня убить прямо в этом холле иникто не заметит, пока мое тело не рухнет на пол, а убийц и след простынет.