– Что это такое стряслось? – спросила одна изженщин.

– В женском туалете отключился свет, – объяснилая.

– Остроумно, – заметила вторая женщина. –Джулия, пошли отсюда.

Я слышала, как они стали пробираться к двери в темноте.

Они вышли в холл, и луч света проник в эту угольную темноту,а потом за ними закрылась дверь.

В темноте возникло колеблющееся желто-зеленое пламя. Языкиего отбрасывали пляшущие тени на темное-темное лицо.

У Дойла кожа не коричневая – она черная. Будто его изчерного дерева вырезали. Широкие лепные скулы, а подбородок чуть островат намой вкус. Он весь состоит из резких линий и темноты. Линии кажутся обманчивотонкими, как косточки птицы, но я видела, как однажды его ударили в лицо боевыммолотом. Кровь у него шла, но ничего не сломалось.

Когда я увидела его, страх захлестнул меня волной холода, откоторой закололо в пальцах. Если бы он уже один раз не спас мне жизнь, я былабы уверена, что он принес мне смерть. Он был правой рукой королевы. Она любилаговорить: "Где мой Мрак? Приведите моего Мрака". И это значило, чтокого-то ждет смерть или рана или то и другое. Это Дойлу должны были поручитьобеспечить мою смерть, а не Шолто. Он меня спас раньше, чтобы убить сейчас?

– Я не причиню тебе вреда, принцесса Мередит.

Когда он произнес это вслух, я снова смогла дышать. Дойл неиграл словами. Он говорил, что хотел сказать, и хотел сказать всегда именно то,что говорил. Беда была в том, что обычно он говорил: "Я пришел тебяубить". Но на этот раз он не хотел причинять мне вреда. С чего бы это?

Я стояла, попавшись в западню этого туалета, с защитой надверях и на окне, которая не выдержит. В конце концов слуа ее пробьют, а я неверила, что Шолто сможет меня спасти. Будь это почти кто угодно, кроме Дойла, ябы упала в его объятия с облегчением или хотя бы позволила себе потерятьсознание от шока и кровопотери. Но это был Дойл, то есть не та личность, которойбудешь падать в объятия – не проверив, не торчат ли из них ножи.

– Чего ты хочешь, Дойл?

Слова эти прозвучали суровее, чем я хотела, злее, но я нестала брать их обратно или извиняться за тон. Я старалась не трястись и немогла сдержаться. Еще с полдюжины ран у меня на руках кровоточили, кровь ползлапо штанинам теплыми червяками. Я нуждалась в помощи и этот факт от Дойла скрытьне могла. А потому моя позиция в переговорах оказывалась весьма невыгодной, чтоочень плохо, когда имеешь дело с королевой. И не надо себя обманывать: имеядело с Дойлом, я имела дело с королевой, разве что за три коротких года что-тов корне переменилось при Дворе.

– Повиноваться во всем моей королеве.

Голос его был как кожа – темен. Он наводил на мысль опатоке, о других предметах – сладких и густых. Такой низкий голос, чтопозвоночник резонировал.

– Это не ответ.

Волосы у него казались очень коротко постриженными, почтинаголо, и были черными, хотя не чернее кожи. Но я знала, что волосы у него некороткие, а очень длинные. Он всегда заплетал их толстой косой, закинутой заспину. Ее не было видно, но я знала, что коса доходит до щиколоток. Онаоставляла на самом виду острые кончики ушей.

В серьгах этих фантастических ушей пылало зеленое пламя. Дваогромных бриллианта озаряли каждую из темных мочек, и еще два темных камняпочти цвета его кожи темными звездами зияли около бриллиантов. Серебряныеколечки поднимались по хрящам обоих ушей почти до самого кончика.

Эти уши показывали, что он не чистокровный представительвысшего Двора, а бастард-полукровка вроде меня. Только уши его и выдавали, и онмог бы их спрятать за волосами, но никогда так не поступал.

Я посмотрела на серебряное ожерелье – это были все украшенияна нем. На черной материи груди сидел как темный самоцвет толстенькийсеребряный паучок.

– Мне следовало тогда припомнить, что твоя гильдия –пауки.

Он едва заметно улыбнулся, что для Дойла было невероятнойсилы выражением эмоций.

– В другой ситуации я бы дал тебе время привыкнуть кмоему присутствию, к этому затруднительному положению, но твоя защита непродержится вечно. Мы должны действовать так, будто тебя надо спасать.

– Властитель Шолто был послан королевой меня убить.Зачем же посылать тебя меня спасать? Даже для нее это бессмысленно.

– Королева не посылала Шолто.

Я уставилась на него. Смею ли я ему поверить? Мы редкооткрыто лжем друг другу. Но кто-то мне лгал, потому что не могут они обаговорить правду.

– Шолто сказал, что на мне – декрет королевы о казни.

– Подумай, принцесса. Если бы королева Андаис воистинухотела твоей казни, она бы доставила тебя домой показать всем, что бывает ссидхе, которая покинет Двор вопреки королевскому приказу. Она бы сделала тебяпримером. – Он обвел руками стены, и от его движущихся рук осталисьпослеобразы пламени. – Она бы не убила тебя далеко и тайно, чтобы никто неувидел.

Пламя собралось обратно, как капли воды на тарелке, нопродолжало танцевать на его пальцах.

Я взялась рукой за край раковины. Если этот разговор незакончится скоро, я окажусь на коленях, потому что стоять уже не смогу. Сколькоя потеряла крови? И сколько теряю прямо сейчас?

– Ты хочешь сказать, что королева хотела бы личновидеть мою смерть.

– Да.

Что-то ударило в окно с такой силой, что все помещение будтозатряслось. Дойл повернулся на звук, выхватывая из-за спины длинный нож иликороткий меч. Зеленое пламя повисло в воздухе над его плечом, как послушнаясобачка.

Свет играл на клинке и резной костяной рукояти. Клинок былсделан в виде трех воронов с переплетенными крыльями, а открытые клювысоединялись в эфес.

Я опустилась на пол, держась рукой за раковину.

– Это же Смертный Ужас!

Это было любимейшее оружие королевы. Никогда я не слыхала,чтобы она кому-нибудь его одалживала для какой бы то ни было цели.

Дойл медленно повернулся ко мне от пустого окна. Короткиймеч блеснул в трепещущем свете.

– Теперь ты веришь мне, что королева послала меня тебяспасти?

– Либо это, либо ты убил ее за этот меч.

Он посмотрел на меня, и по выражению его лица я поняла, чтоюмора в последнем замечании он не видит. И хорошо, потому что я не шутила.Смертный Ужас был одним из сокровищ Неблагого Двора. Он был выкован сприменением крови смертных, а это значило, что смертельная рана от СмертногоУжаса будет по-настоящему смертельной для любого фейри, даже для сидхе. Я бысказала до этой минуты, что единственный способ завладеть этим мечом – вырватьего из холодных мертвых рук моей тетки.