– Владимир Сергеевич.

Он резко повернулся всем корпусом, как по команде «кругом»,и увидел женщину. В темноте он не сразу разглядел ее лицо, отметил только, чтоона высокая, худощавая и молодая.

– Вы мне? – недоуменно спросил он.

– Если вас зовут Владимиром Сергеевичем, то вам.

– Разве мы знакомы?

– Нет, – ответила женщина. – Но мне бы хотелосьпознакомиться. Давайте отойдем к фонарю, здесь мы мешаем прохожим.

Он покорно сделал вслед за ней несколько шагов и остановилсяв хорошо освещенном месте.

– Вот мои документы.

С этими словами она протянула ему красное служебноеудостоверение. С фотографии на него глядела та самая тихая дурнушка, которую онвидел как-то на улице и над которой в душе посмеялся, думая, что она ждет вечноопаздывающего дружка. Майор милиции Каменская Анастасия Павловна.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Генерал Вакардействительно был в прекрасной форме.

Настя Каменская и Владимир Вакар сидели на скамеечке в тихоммосковском дворике. Было совсем темно, дворик освещался только слабым светом изокон. Моросил мелкий противный дождик, Настя накинула капюшон, а Вакар так исидел с непокрытой головой.

– Вам знаком человек по имени Игорь Ерохин? – спросилаона.

Вакар немного подумал, прежде чем ответить.

– Девять лет назад подросток по имени Игорь Ерохин убилмоего сына. Если вы говорите о нем, то – да, я его знаю.

– Я говорю именно о нем. Вы давно его видели в последнийраз?

– Дня два или три назад. Он, по-видимому, навещал свою мать,которая живет на соседней улице.

– Скажите, Владимир Сергеевич, вам никогда не приходилосьвстречать Ерохина в районе метро «Таганская»?

И снова молчание. Наконец он спросил:

– Я могу узнать, какова цель ваших расспросов?

– Конечно. Месяц назад возле метро «Таганская» на стройкебыл убит работник милиции Константин Малушкин. У меня есть все основанияподозревать, что его убил Ерохин. Поэтому я просто ищу доказательства, вот ивсе. Так как, Владимир Сергеевич, видели вы его там?

– И что изменится от того, что я его видел?

– Вы не отвечаете на мои вопросы, товарищ генерал.

– И не буду отвечать, пока не пойму их смысл.

– Хорошо, я постараюсь вам объяснить. Малушкина нашли настройке застреленным спустя примерно полтора часа после его смерти. До этого ондежурил в метро, возле выхода с эскалаторов. Никто – ни работники метро, ниработники отделения милиции не знают, почему он оставил пост и зачем пошел настройку. Он нарушил существующие правила и ушел, никого не поставив визвестность. Но он был еще очень молод и неопытен, он работал всего два месяца.Работники милиции, пытаясь раскрыть это убийство, с ног сбились в поискахсвидетеля, который мог видеть, с кем Малушкин вышел из метро, но так никого ине нашли. Мой разговор с вами – это еще одна попытка найти такого свидетеля.

– Позвольте, Анастасия Павловна, у вас что-то несходится, – заметил Вакар. – Вы мне только что сказали, что, по вашимсведениям, милиционера убил Игорь Ерохин. Значит, вы знаете, с кем ваш Малушкинвышел из метро. Зачем же вам свидетели?

«С тобой трудно, генерал, – подумала Настя. – Тыне хочешь мне врать, у тебя, видно, есть на этот счет свои принципы. Но иправду говорить не хочешь. И все равно ты проговорился. Разве я упоминала отом, что человек, с которым Костя вышел из метро, и человек, который его убил,это один и тот же человек? Нет, генерал, я этого не говорила. Это сказал ты,потому что ты все видел».

– Видите ли, Владимир Сергеевич, между тем, что я знаю, итем, что может быть положено в основу обвинительного заключения, огромная дистанция.На свободе ходят тысячи и тысячи преступников, вина которых была абсолютноочевидной для работников уголовного розыска, но против которых не было ниодного доказательства, предусмотренного правовыми нормами. «Я знаю» и «Ядоказал» – это совсем не одно и то же. Все, что у меня есть противЕрохина, – это только косвенные улики, а их может быть три вагона и четыремаленьких тележки, но они никому не нужны, если нет ни одного прямогодоказательства. Показания свидетеля, который видел, что Малушкин зашел натерриторию стройки вместе с Ерохиным, а потом Ерохин вышел оттуда один, могутбыть таким доказательством, и тогда к нему, как к локомотиву, можно цеплять всеостальные вагоны и тележки. Теперь вам понятен смысл моих вопросов?

– Да. И я не хочу на них отвечать.

– Почему?

– Не хочу, – ровным голосом повторил генерал.

– Понятно, – спокойно ответила Настя.

Ничего другого она и не ожидала. Они молча курили, необмениваясь ни словом. Вакар не делал попытки уйти, и Настя оценила это подостоинству.

– Владимир Сергеевич, а вы меня узнали? – внезапноспросила она.

– Да, я вас узнал.

– Я могу узнать, что вы в тот день делали на Тверской?

– Ходил по магазинам.

– Вы знали, что в двух шагах от того места, где мы с вамивстретились, стоял Игорь Ерохин?

– Да, я его видел.

«Черт бы тебя взял, генерал, почему ты не врешь? Если бы тыпытался говорить неправду, я бы тебя моментально поймала и вцепилась бы тебе вгорло мертвой хваткой. Но ты ухитряешься говорить правду так, что мне не к чемуприцепиться».

– А на вещевом рынке в Конькове вы бывали когда-нибудь?

– Да.

– Не встречали там Ерохина?

– Встречал. По-моему, Коньково находится довольно далеко отТаганки, вам не кажется, Анастасия Павловна? Я опять упустил смысл вашихрасспросов.

Снова повисло тягостное молчание. Насте казалось, что она,как карусельная лошадка, ходит по одному и тому же кругу и никак не может изнего вырваться.

– Владимир Сергеевич, я знаю несколько больше, чем выдумаете. Но, прежде чем я начну говорить с вами открыто, я хочу еще раз вамнапомнить: между моим знанием и судебным приговором лежит пропасть, которуюдалеко не каждому дано преодолеть. Сейчас, здесь, вот на этой скамейке, я неявляюсь процессуальным лицом, у меня нет бланка протокола допроса, я ничего незаписываю, и все, о чем мы будем говорить, никакой юридической силы не имеет,если вы потом не подтвердите все свои слова в официальной обстановке. Что бы высейчас мне ни сказали, вам это ничем не угрожает. Вы меня поняли?

– Да, – по-прежнему коротко ответил Вакар.

– Вы следите за Ерохиным, потому что хотите его убить?