Виктор Алексеевич Гордеев внимательно слушал Настю. Послеперенесенной на ногах болезни он выглядел плоховато, под глазами собралисьмешки, блестящую лысину то и дело покрывала испарина, появилась небольшаяодышка. Но он привычно не обращал внимания на недомогание и был все тем жеупругим Колобком, энергичным и требовательным.

Настя провела в его кабинете уже почти час, докладывая ему оходе работы по четырем наиболее сложным на сегодняшний день делам. Она ни водном из них не принимала непосредственного участия, но именно ей было порученособирать воедино всю разрозненную информацию по этим делам, анализировать ее,выдвигать версии, придумывать способы наиболее быстрой и эффективной ихпроверки, тщательно оценивать вновь поступающие сведения и отсекать те версии,которые не подтверждаются. Такой стиль работы был в свое время придуман самимКолобком, и именно для этой функции он взял на работу Анастасию Каменскую, в товремя совсем молоденькую, только начавшую свою милицейскую карьеру в одном израйонных управлений внутренних дел. Его удивила тогда неутомимая способностьэтой девчушки к кропотливой аналитической работе, а также несвойственнаябольшинству людей широта мышления, позволявшая Насте выдвигать самыенеправдоподобные версии и находить им самые невероятные объяснения. Над еедикими гипотезами открыто смеялись, а Гордеев ради любопытства проверил одну изних, удовлетворенно хмыкнул и тут же запросил ее личное дело…

– Виктор Алексеевич, мне кажется, что я могу добытьинформацию об убийстве милиционера у метро «Таганская», – осторожно началаона, покончив с официальной частью беседы.

Гордеев снял очки и сунул дужку в рот, что означало высшуюстепень внимания и готовность к продолжению работы.

– Это касается людей, которых дал тебе твой любезный другДенисов? – недовольно спросил он.

– И да, и нет. С их помощью я обнаружила человека, которыймог видеть или знать что-нибудь важное. Но человек этот к ним никакогоотношения не имеет, он сам по себе. В двух словах ситуация выглядит следующимобразом: если он ничего не знает, то тут, увы, дальше дороги нет, а если знает,то ни за что не скажет нам об этом, потому что сам собирается убить того, ктозастрелил Костю Малушкина. В первом случае мы ничего сделать не можем, вовтором – скорее всего тоже. Но нужно пробовать. Я сегодня была в 37-мотделении, говорила с сотрудниками, которые занимаются убийством Малушкина. Уних – полный ноль, ни одной зацепки, ни одного следа. Но они, честнопризнаться, мне не очень понравились. Если отдать им человека, который можетчто-то знать, они все испортят, а пользы не будет. Они с ним не справятся.

– Хм, а ты, выходит, справишься?

– Боюсь, что и я не справлюсь. Только если вы мне поможете…

– Допустим. У тебя есть конкретный план?

– Пока нет. Мне нужно узнать об этом человеке как можнобольше, чтобы было из чего делать основу под план.

– Где находится дело об убийстве Малушкина?

– В прокуратуре округа. Следователь Болдырев. ВикторАлексеевич, убийство милиционера вряд ли раскроют. Никто не видел, как он ушелс поста, никто не знает, с кем и зачем он ушел и как попал на стройку. Этого ия не знаю, но я догадываюсь, почему его убили. Только догадываюсь, доказательству меня нет. И о том, кто его убил, я тоже только догадываюсь, но тот человек, окотором я вам говорю, мог видеть, с кем Костя вышел из метро и пошел на этучертову стройку. Его показания могут стать доказательством, и это –единственное доказательство, которое мы в принципе можем получить по этомуделу. Весь фокус состоит в том, чтобы добиться от него показаний.

– Хорошо, – кивнул Колобок. – Я подумаю, что можносделать. Но мне все это не нравится, Анастасия. Во-первых, мне не нравится твоясамодеятельность. Во-вторых, мне не нравится твое недоверие к сыщикам из 37-гоотделения. Ты должна им помогать, если у тебя открылась такая возможность, а нетянуть одеяло на себя.

Настя уже собралась было рассказать начальнику о возможностираскрыть три давних убийства, но почему-то промолчала. Это выглядело бы так,будто она оправдывается.

– Вообще во всей этой истории я тебя не одобряю, –продолжал между тем Гордеев, – но я считаю, что ты должна учиться на своихошибках сама, а не с моей помощью, только тогда из тебя выйдет толк. Если тыуверена, что никогда в будущем не раскаешься, что пользовалась услугамиДенисова, – что ж, действуй. Только потом, когда он через какое-то времявозьмет тебя за горло и потребует ответной услуги, не беги ко мне жаловаться. Ятебя предупреждал. Если ты уверена, что можешь сделать то, чего не могут ребятас территории, – валяй, я тебе помогу. Но если окажется, что ты все сделаланеправильно, а те ребята смогли бы это сделать лучше и эффективнее, –пеняй на себя. Перед начальством я тебя, конечно, прикрою, но сам поговорю стобой уже по-другому.

– Я все понимаю, Виктор Алексеевич, – удрученно сказалаНастя.

– Ну, коли понимаешь, тогда начинай. Я тебя слушаю.

Настя провела в кабинете начальника еще какое-то время ивышла от него совсем подавленная. Точные вопросы и безжалостные оценки Гордееваеще больше заставили ее усомниться в своих возможностях. И зачем только она всеэто затеяла? И зачем к ней пришел брат со своими проблемами?

Но она тут же вспомнила о Даше, с которой неизвестно чтомогло бы случиться, если бы она, Настя, вместе с Бокром не вывела ее из-подудара. И еще она подумала о юном розовощеком Косте Малушкине, убийство котороготак и повисло бы в воздухе, если бы не брат Саша со своими проблемами.

В далеком азиатском городе наступила ночь, но в лабораторииработа не прерывалась ни на минуту. График испытаний был чрезвычайно плотным,и, для того чтобы закончить проект, как и было обещано, к 1 января, нельзя былопозволять себе ни выходных дней, ни ночного отдыха.

В кабинете руководителя проекта стояла тяжелая тишина:обитые звукоизоляционным материалом стены не пропускали ни звука, а окон впомещении не было. Сам руководитель, толстый, болезненно оплывший человек летсорока с редкими каштановыми волосами и крупным носом, что-то сосредоточеннописал в блокноте. Нет, никак не получалось закончить работу, если будутпо-прежнему продолжаться перебои с поставкой сырья. В ближайшие три-четыре дняможно провести серию испытаний, но если результаты покажут, что нужно делатьновый вариант прибора, то без сырья не обойтись, а все запасы кончились. Этоозначает отсрочку завершения проекта и снижение гонорара. Слишком большаяотсрочка влечет еще более крупные неприятности.

Майкл Штейнберг, которого еще совсем недавно звали простоМишей или Михаилом Марковичем и который все свое детство провел на ЗападнойУкраине, во Львове, находился здесь, в Азии, нелегально. У него не было нипаспорта, ни вида на жительство, ни гражданства. Все это ему было обещано, еслион вовремя и с хорошим результатом завершит работу над проектом. А если нет –его просто вышвырнут на улицу, предварительно накачав каким-нибудь лекарством,которое сделает его поведение таким, что он быстренько окажется в полиции, азатем в доме для умалишенных. На этом жизнь талантливого ученого МайклаШтейнберга закончится, и начнется бессмысленное существование сумасшедшего безимени, семьи и прошлого. Его предупредили, что если придется принимать противнего кардинальные меры, то сделано это будет в стране, где понятие о законностии правах человека весьма эфемерно и приблизительно, так что надеяться направовую защиту государства ему не придется.