— Дядя позвал бы меня… Я сказала бы, что ничего незнаю, что глупо прятать украденные деньги под свою же подушку, ведь идиотство,да?

— Ага, — кивнула Белла, — глупее и непридумаешь!

— Вот! Я хотела внушить дяде, что доллары взяла Белла!

— И сунула тебе в постель? — хмыкнул я.

— Да!

— Зачем?

— Чтобы меня оболгать и опорочить! Дядя должен былобозлиться и наказать ее! — закричала Клара, вновь рушась наколени. — Но вышло-то иначе! Он меня даже слушать не захотел, все изорвал…

— И тогда ты озвучила мне мысль про Беллу, —покачал я головой.

— Да!!! О-о-о, какая я дрянь! Прости, Беллочка, прости.

Дочь Кузьминского широко распахнула глаза. Честно говоря,зная ее взрывной темперамент, я перепугался. Сейчас Белла кинется на Клару, иот последней полетят клочки по закоулочкам…

Но неожиданно ничего подобного не произошло. Беллашлепнулась рядом с Кларой.

— Это ты меня прости! Я издевалась над тобой постоянно.

— Ты святая, а я дрянь!

— Нет, наоборот, это я довела тебя до такого поступка!

— Беллочка!

— Кларочка!!!

Одновременно заревев, девчонки бросились друг другу на шею.Я вздохнул с облегчением и спросил:

— Ну что, пойдем объясняться к Сергею Петровичу?

— Нет, — хором ответили капризницы.

Потом Белла добавила:

— Мы сами, без тебя.

— Ладно, — кивнул я, — только скажи, Клара,ты когда брала пачку, в столе еще лежали деньги?

— Ага, — кивнула она, — много, точно не знаюсколько.

Я пошел к себе и лег в кровать. Тело налилось свинцовойтяжестью, глаза начали слипаться. Больше всего я устал от женских истерик и отвыяснения отношений. По мне, так легче вырыть канаву или протопать пешкомпятьдесят километров, чем разбираться с дамами, выслушивая, кто кому чтосказал! Вот поэтому я и не женился до сих пор, хотя пару раз чуть было несморозил глупость.

Внезапно дверь в мою комнату распахнулась.

— Иван Павлович! — взвизгнула Лариса.

Я вынырнул из объятий Морфея и сел.

— Что тебе?

— Там…

— Где?

— В гостиной… на люстре…

— Что?

— Висит…

Я нашарил тапки.

— Лариса! Умоляю, иди спать.

— Я только вас разбудила, — шепотом заявила экономка, —вы лишь гляньте… Может, мне кажется, может, я сошла с ума, а?

Пришлось надеть халат и идти за прислугой.

— Я убрала в столовой, — тихонько объяснялаЛариса, — и решила посмотреть, все ли в гостиной в порядке, открыла дверь…а там… висит… Вот и не знаю, вдруг это глюки, а?

Нора платит мне отличный оклад и зимой предоставляет двенедели отдыха. До сих пор я был доволен условиями труда, но сейчас в головузакралась мысль: может, попросить еще один отпуск? Летом? Честно говоря, живя вдоме у Кузьминского, я устал, словно охотничий пес. Ни одной ночи не удалосьпоспать спокойно.

Я открыл дверь гостиной и вздрогнул. В большой комнатеникогда не задергивают занавески. Дом Сергея Петровича стоит на участкеразмером с гектар, соседей поблизости нет, стесняться некого. Лунный свет бил вокно. В его серых лучах мебель: диваны, кресла, маленькие столики, ковер —казалась черной. Мизансцена напоминала кадр из триллера, а особенно ужасной ееделало нечто, очень похожее на женскую фигуру, свисавшую с большой люстры.

На секунду мне показалось, что я и впрямь вижу висельницу. Вголову ударил жар. Потом я сообразил, что у «тела» нет ног. Лариса Викторовнатихонечко поскуливала сзади. Зрелище было таким страшным, что я с трудомсдержал крик ужаса.

Огромным усилием воли я взял себя в руки и догадался зажечьсвет. Люстра вспыхнула десятком веселых огней, призрачная темнота исчезла.Диваны и кресла обрели обычный цвет, ковер заиграл красками… Я уставился на«труп» и сразу понял, что передо мной… серое платье с воланами и кружавчиками.То самое, которое я сначала, найдя в корзине для белья у Валерия, отвез Норе, апотом, по ее приказу, вернул назад.

Кто-то повесил платье на вешалку и прицепил ее к люстре.

— Оно настоящее? — прошептала Лариса.

Я кивнул. И тут экономка завыла, словно паровозная сирена:

— Глафираааа! Глафираааа!!!

Я попытался закрыть ей рот рукой, но обезумевшая бабадовольно больно укусила меня за пальцы и добавила мощности в крик.

— А-а-а-а…

Естественно, тут же захлопали двери, заскрипели ступени, и вгостиную влетели Сергей Петрович, Белла и Клара.

— Это что? — гневно спросил Кузьминский.

— Вау! — взвизгнули девицы.

— Платье, — быстро ответил я, — всего лишьпростой кусок шелка!

— Это Глафирино, — залепетала Лариса, —о-о-о… узнала его! Значит, она и впрямь сюда приходит!

Белла и Клара заорали и бросились в коридор.

— Немедленно замолчи, — прошипел Сергей Петрович.

Но Ларису было не так просто заткнуть.

— Сняла платье, — вопила она, — а сама ушла,но вернется за ним! Обязательно! Вот увидите! Она всех тут убьет, всех!!!

Побледневший Сергей Петрович смотрел на экономку. ВнезапноЛариса перестала кликушествовать и спокойно спросила:

— Знаете, почему привидение начинает преследоватьсемью? Знаете?

— Нет, — машинально ответил я.

— Это значит, что тут живет убийца, — словно вещийворон, закаркала Лариса, — призрак дает понять: он все знает! О… тут былопреступление! О… о… о!

Сергей Петрович рухнул в кресло. Я пожалел хозяина — похоже,бабы его тоже доконали.

— Немедленно снимите платье, — велел Кузьминский, —и дайте его мне.

Я выполнил приказ. Сергей Петрович скомкал одеяние ипогрозил люстре кулаком.

— Обязательно найду шутника и надеру ему задницу.

— Это Глафира, — не унималась Лариса.