Аркадий воззвал к нам, указывая на Колю:

– Люди, плюйте на него! Слышали, что говорит? Слышали?

Леонид посмотрел на меня, поискал глазами Жанну. Онаответила ему материнской улыбкой, он спросил озабоченно:

– Светлана придет? А то у нас Володя скучает…

– Уже позвонила, – ответила Жанна охотно. –Опоздает на полчасика!

– Ага, – сказал Леонид, – значит, на часик… Нелучше ли подождать за столом?

Жанна подхватила весело:

– За стол, все за стол!.. Света не обидится. Сама виновата.

– У нее занятия заканчиваются поздно, – заступилсяКоля.

– Разве она не директор? – спросил Леонид.

– Она играющий тренер, – объяснил Коля судовольствием. – Сама ведет самую трудную дисциплину… забыл, какназывается… что-то с похудением в одних местах и пампингом в других.

Леонид вздохнул:

– Тогда к ней народ ломится. Стоит на нее посмотреть, каждаяженщина захочет стать похожей…

Потом, когда все расселись за столом, Леонид ни к селу ни кгороду разразился панегириком против негров, доказывая их неполноценность винтеллектуальной сфере, тоже мне, новость. Я снова промолчал, ибо в отличие отсобравшихся, что живут сегодняшним днем, зрю день завтрашний, где не будетнегров, не будет русских, не будет американцев, арабов, китайцев. Даже евреевне будет, что вообще-то предположить трудно, но когда перейдем в волновыесущества, станем жить даже не на планетах Солнечной системы, что за дикость, ав пространстве и времени, смешно будет вспоминать о цвете кожи, расе илинациональности.

Стол, как всегда, ломится от яств, только теперь эти яствакак бы на порядок выше: мясо нежнее, рыба без костей, салаты из свежайшиховощей, прямо с грядки, все хрустит на зубах и брызжет соком, а пирожные ипеченье – просто чудо, хотя все натуральное, все натуральное, а что изнатурального вроде бы можно еще придумать?

Я держал улыбку предельно довольную, в самом деле, если бытьпроще, это все должно очень нравиться. И в самом деле, если забыть про высокиетехнологии и рывок в будущее, то здесь очень милый и уютный мир.

Коля провозглашал тосты, все вытягивали руки и со звономсдвигали над столом фужеры. Я тоже поднимал со всеми, правда, с яблочным соком.На меня косились с чувством полнейшего превосходства, но только Коля время отвремени пытался уговорить тяпнуть, дернуть, вмазать, заложить за воротник.Остальные то ли передоверили эту роль ему, то ли убедились, что я тверд, акипартизан.

Аркадий сел на излюбленного конька и принялся высмеиватьувлечение некоторых двуногих особей всякими механическими прибамбасами. Впечати, мол, уже пишут, что скоро придет время, когда придурки начнут вставлятьсебе всевозможные чипы, а при таком наглом вторжении организм вынужден будетзащищаться, как может: облекать внедренные чипы в капсулы, отторгать, подаватьим неверные сигналы, так что начнется веселая жизнь с полумеханическимисумасшедшими…

Я старался вообще не слушать, чтобы не начинать возражать.Молотит языком, сам не понимает, что молотит. Если такой уж праведный, то взялбы да выдрал свои искусственные зубы. Или хотя бы повыковыривал пломбы. Или вонсколько людей возвращается с войн инвалидами. Кому ставят ручной протез, кому –ножной, так что же им – кончать жизнь самоубийством, что у них что-тоискусственное? А сотни тысяч, которым вставили искусственный клапан сердца?

– Гм, – сказал я, – Аркадий, я слышал, вы своеймаме искусственный хрусталик поставили?

– Да, – ответил он с готовностью, – у нее началасьвозрастная катаракта, зато теперь стопроцентное…

Он умолк, глаза сузились, а лицо посуровело. Я тожепромолчал, умным достаточно. У них вся семья с близорукостью, да еще и спредрасположенностью к ранней катаракте, он и отца два года тому свозил вклинику. Ему так вовсе искусственную сетчатку поставили, а то старик совсембыло ослеп не то из-за глаукомы, не то из-за какой-то гадости похуже, сейчас жечитает самый мелкий шрифт даже в темноте, чего не может Аркадий.

Леонид сказал мягко:

– Володя, мы все поняли, на что вы так грубо намекнули, ноАркадий имел в виду совсем другое…

– Что? – спросил я.

– Чрезмерную чипизацию человека, – объяснил он. –Раньше ее называли кибергизацией. Человек не должен с такой легкостьюотказываться от своего прекрасного тела…

– От прекрасного никто не откажется, – возразиля. – Но когда мои родные суставы хрустят при каждом шаге, по лестницеподниматься трудно, а с искусственными я смогу поднять хоть танк, только дайтемне шанс поставить такие суставы и такие сухожилия… Да что там поднять, сискусственными суставами, если верить обещаниям разработчиков, любой из нас станком на плече взбежит хоть на сотый этаж, лишь бы ступеньки не провалились!Лично я, как нормальный человек, уж извините, слово «прекрасные» поставлюсовсем в другом месте.

Аркадий сказал так же мягко, в манере Леонида:

– Володя, я не против технологического прогресса! Посмотри,какие у меня экраны на стенах! Какой телевизор – самой последней модели!..И все новинки я стараюсь приобрести и приспособить. Но – для квартиры, длямашины. Однако тело человека столь совершенно, что не нашим криворуким умельцамв него лезть немытыми лапами!

– А если не наши, – спросил я, – а западные?

– Какая разница, – ответил он с отвращением. –Западные за быструю прибыль что угодно выпустят, не проверив, не протестировавна неграх или китайцах.

Настена слушала внимательно, поглядывая то на меня, то наАркадия и Леонида, взгляд нерешительный, наконец сказала обиженно, покраснев,как юная девочка:

– А почему так уж нельзя, если будет проверено? И будетработать? Я вот все никак похудеть не могу, как ни стараюсь, а есликакой-нибудь чип будет перехватывать жир и как-то избавляться, то почему нет?

Жанна быстро взглянула на мужа.

– Ах, Настенька, Аркадий говорит о высших ценностях, радикоторых нельзя поступаться минутными удовольствиями.

– Ничего себе минутное, – сказала Настена еще обиженнееи пощупала складки на боках, – я все время помню про эти мешки с салом!

Жанна поморщилась, но при этом посмотрела на мужа.

– Настенька, Аркадий говорит о высоком, духовном…

Голос ее звучал укоряюще, Настена повернулась за поддержкойк Леониду.

– А ты чего молчишь?

Леонид проговорил солидно:

– Ну, я вообще-то соглашусь вживить себе чип, но, конечно, ссоблюдением целого ряда условий. Во-первых, только если буду в нем очень сильнонуждаться. Буквально, без него – никак! Во-вторых, он должен быть непросто выпущен и тут же в продажу, а протестирован в десятке независимыхлабораторий. Более того, проверен и на добровольцах… сумасшедшие всегданайдутся!.. в течение хотя бы пяти или десяти лет.