– Ключ наш, поговаривают, возник очень давно, – голосомлектора завела Лариса, – лет ему столько, сколько Киряевке нет. И вот чтоинтересно! Еще Софья Скавронская людей предостерегала: «Не трогайте воду, недобрая она, из-под холма бьет, а там генерал с товарищами похоронен, и никомуне известно, где источник начало берет, может, у их костей». Но разве людейотпугнешь? С некоторыми, знаешь, что случалось?

– Нет, – ответила я.

– Чудеса… – вздохнула Матренкина. – В Лыткине, деревенькенеподалеку, Аня жила, хорошая женщина, но больная. Опухоль у нее была поженской части, умирать баба собралась. Кто-то из местных старух ей проживомертвую воду нашептал, и она к источнику регулярно ходить стала, молиласьмного, постилась, купалась в луже, пила воду и… вылечилась. Много лет потомпрожила, говорят, за сто перешагнула. Еще Леонтий Власов ногу исцелил, затоволосы потерял. Да только ему на кудри плевать было, главное, артрит прошел.Конем скакать стал, женился, ребеночка родил. Но тут его везение кончилось.Умер младенец, и сколько жена Леонтия ни беременела – все впустую, никто издетишек до года не дотянул. Но это давние истории, еще с военных времен. А вначале девяностых Оксана Фаркина погибла. Ей бабка сказала, что можно писанойкрасавицей стать, ежели умываться из источника. Ну и побежала девчонка водойобливаться. Так покрылась вся прыщами, и зубы выпали… Местный батюшка, а вЛыткине-то церковь никогда не закрывали – во время службы запретил прихожанамводу там брать, объявил ее бесовской. Ну старухи и утихли, против священника непойдешь. В открытую за водицей народ не бегает, но тайком кое-кто шастает.Скотину поит, детям плохим дают, сами употребляют. Вот только получаетсярусская рулетка: одним на пользу, другим во вред. Почему?

– Не знаю, – растерянно ответила я.

– А никто не понимает, – сгорбилась Матренкина. – Толькосама я лечиться ею не собираюсь и другим не советую.

– Давайте вернемся к Скавронской, – попросила я. – Вы можетемне сказать, кто знал про заклятие?

Лариса взяла чайник.

– Софья ворожбой не занималась – травами лечила, огороддержала. Потом в Москву уехала, и больше мы не встречались. Умная женщина была,в Бога верила. Врут про колдовство.

– Но в дневнике Панкрата Варваркина, который расшифровалЭрик…

– Брешет он! – разозлилась старуха. – Или документподдельный. Откуда он взялся? Где Лаврентьев бумаги нашел?

– В архиве.

– Значит, там перепутали. Не писал Панкрат ничего! И…Короче, что-то твой профессор не понял. Уж извини, но не ходят привидения поземле, – отчеканила Лариса. – Надо бы к этому слишком умному ученому сбегать дапопросить чужое честное имя не марать. Все, устала я. Вечер на дворе, мне спатьпора.

– Последний вопрос! – взмолилась я.

– Ну задавай, – смилостивилась Лариса.

– Нину отравила женщина, которая хорошо знала иЛаврентьевых, и Скавронских. Она также знала и легенду про заклятие, наложенноеПанкратом на библиотеку.

– Чушь! Не было наговора! Профессор намудрил, что-тонеправильно понял.

– Ладно, – быстро согласилась я. – В конце концов незнакомкамогла узнать детали от Эрика. Вы не в курсе, кто она? Может, что слышали отлюдей?

Матренкина сузила глаза.

– Я с новыми жильцами не дружу.

– Лаврентьевы в Киряевке не один год, – напомнила я.

– Все равно некоренные обитатели. Не хожу к чужим. Толькоесли помочь попросят. Валентина прибежала, про призрак завела, пришлось идти.

– Значит, с Валей вы общаетесь?

– Она в церковь ходит, – пояснила Матренкина, – в трапезнойиногда помогает, отсюда и контакт.

– Что вас связывает с Майей Водкиной? – не выдержала я.

– Впервые эту фамилию слышу, – с искренним равнодушиемзаявила Лариса. – Если меня зовут беса прогнать, я фамилией не интересуюсь,меня волнует только крещен ли человек.

– На вашем письменном столе есть книга с автографомВодкиной.

– Где?

Я вскочила, взяла том и протянула его хозяйке.

– Вот!

Лариса перелистнула страницы.

– Ах это… Я зашла в магазин, вижу – женщина сидит, глазаобиженные. Автор она, пришла свое произведение подписывать, а получается,никому не нужна. Я ее пожалела, купила глупость и попросила росчерк оставить.Потом полистала трактат, да и забыла о нем.

Больше от Ларисы я ничего не добилась и ушла, горькоразочарованная разговором. Правда напоследок, уже выставляя меня за дверь,Матренкина заявила:

– Люди вообще приврать любят, а кое-кто специально других взаблуждение вводит – зарплату свою преувеличивают, начальством прикидываются.Иногда они искренне обманываются. Была тут у нас Маша Николаева, все дьявол кней приходил. Очень натурально она его описывала: мохнатый, шерсть дыбомторчит, рога. Я измучилась молитвы читать! А потом сообразила: бес внутричеловека сидит. Маша сатану в одно и то же время видит, каждый день кто-то еепугает. Ну и осталась я с Николаевой на сутки. Услышала вечером ее вопль:«Пришел, стоит!» – выглянула в коридор, да чуть со смеху не умерла. Солнцечерез маленькое оконце бьет, прямо на вешалку попадает, на стене появляетсятень – рога и шерсть. Шуба у нее старая весь год на высоких крюках висит, воттебе и посланец ада. Воображение плюс плохое зрение. Вот и с Валентиной так,она женщина небольшого ума, не в упрек ей будет сказано, да и жадности в неймноговато. Хотела хозяина с любовницей поймать, поперлась на болото, а от неговечером испарения идут, запах противный. И посторонняя баба была, в розовомплатье, но огня не было. Одежда бы сгорела. Надо Вале очки купить, ей, как иМаше, привиделось – солнце, наверное, закатилось, лучи преломились.

– А следы на коже? – напомнила я. – Сами ей мазь давали.

Матренкина на долю секунды растерялась, но потом уверенноответила:

– Ожоги у Вали мелочь. Бенгальский огонь виделакогда-нибудь?

– Довольно давно, на Новый год дочка купила, – ответила я. –Мы те палочки зажгли, а потом пожалели – еда покрылась черным налетом, искатерть оплавилась. Не такое уж это безобидное развлечение.

– Если на кожу искры попадут, – перебила меня Матренкина, –может появиться небольшое раздражение, типа красных точек. Вот у Вали что-топохожее и получилось.

– Откуда?