Хрисе и Гамаксите под Троей, а при храме в Гамаксите, как уже говорилось в рассказе о чуме в главе 4, содержалось и множество живых белых мышей. Три древнегреческих источника – автор естественной истории Элиан и географы Полемон и Страбон – рассказывают о происхождении культа распространяющих чуму мышей Аполлона. Древний миф имеет интригующие параллели с биологической катастрофой, разразившейся в ассирийской армии.

Давным-давно десятки тысяч мышей уничтожили посевы вокруг Трои. Затем грызуны обнаружили лагерь критских захватчиков и съели все крепления их щитов и тетивы луков. Не имея оружия для боевых действий, критяне осели в Гамаксите. Они построили храм Аполлона в честь бога мышей – мелких созданий, которые, однако, способны разбить целую армию[288].

В древности писатели не проводили разграничения между мышами, крысами и иными типами грызунов, способными переносить чуму, тиф и другие заболевания. Современный исследователь переносимых грызунами эпидемий Ханс Зинссер в 1934 году заметил, что задолго до появления научных знаний «об опасности, которые несут с собой распространяющие болезни грызуны, человечество боялось… этих животных». Древние евреи считали всех грызунов нечистыми, а персидские зороастрийцы так ненавидели крыс, что их убийство считалось богоугодным делом[289]. Как указывал Зинссер, «что могут сделать крысы, на то способны и мыши». Однако часть современных ученых до сих пор считает, что связь между мышами и эпидемиями, установившаяся у древних, была проявлением суеверия, а не пониманием подлинного источника мора на основе наблюдений. Некоторые комментаторы, судя по всему, не понимают, что в древности между грызунами не делалось различий, и считают, что с болезнями у древних ассоциировались только мыши, которые бубонную чуму не переносят. Например, исследователь античной религии Кристофер Фараоне писал, что «ошибочное представление» о «любопытном совпадении между нашествием мышей и убийственными эпидемиями» должно было заставить древних считать, что грызуны «вызывают эпидемические заболевания». Фараоне называет это «недопониманием, источник которого – в той частоте, с которой чума наступала после появления» полчищ мышей. Однако патогены переносятся паразитами грызунов – как правило, вшами или блохами, а уже грызуны могут передавать свои болезни людям, и многие античные тексты ясно дают понять, что периодические нашествия грызунов всех сортов верно определялись как предвестники эпидемии, хотя в то время, конечно, не было никакого представления о роли паразитов. Географ Страбон так писал о нашествиях грызунов: «За мышами часто следуют эпидемические заболевания». Он отмечал также, что во время переносимой грызунами чумы, поразившей римскую армию во время кампании в Кантабрии на Пиренейском полуострове в I в. до н. э., командиры сулили награду за мертвых мышей[290].

Еще одно доказательство того, что в древности понимали связь между грызунами и эпидемиями, можно найти в ветхозаветной истории о филистимлянах, подвергнувшихся болезни после того, как во время войны с израильтянами в XII в. до н. э. они похитили Ковчег Завета (см. главу 4). Возможно, мы имеем дело с самым древним письменно зафиксированным случаем распространявшейся грызунами бубонной чумы, когда земли филистимлян пережили нашествие мышей, совпавшие с мором, при котором у населения появлялись «язвы в причинных местах». Классический признак черной смерти – сильно увеличенные лимфоузлы в паху и на бедрах. А в Первой книге Самуила четко указано, что и сами филистимляне осознавали связь между грызунами и болезнью[291].

Полчища грызунов, принесших мор к филистимлянам и отразивших нашествие ассирийцев, являлись природными катастрофами. Направить на врага орды зараженных грызунов – задача почти невозможная. Но жрецы и простые жители, молившиеся своим богам чумы о спасении от врагов посредством мышей и крыс, явно намеревались вести биологическую войну, а когда враг бежал из-за чумы, то благодарили богов за победу. Эти мелкие создания считались зоологическими союзниками в войне. Удивительно, но современные ученые словно бы продолжают древний культ грызунов-союзников: в лабораториях при создании современного бактериологического оружия они полагаются на тех же «помощников», которые содержались в храме Аполлона, – мышей и крыс.

Я включаю военную неудачу Синаххериба в хронику первых случаев применения биологического оружия из-за давно наблюдаемой связи между нашествиями грызунов и отражениями вторжений армий[292]. Эта ассоциация заставляла людей молиться своим богам о том, чтобы наслать на врага полчища грызунов, и вызвала к жизни идею сознательного использования животных против врагов. И действительно, как будет показано в этой главе, для победы в древности использовали невероятное количество млекопитающих и насекомых.

Мыши – не самые мелкие существа, которых использовали в качестве союзников в биологической войне. Одна из библейских десяти казней египетских состояла в нашествии мошек, которые донимали как животных, так и людей. Эти мошки могут переносить тиф. Нашествие считалось делом рук Яхве, но в древних источниках существует достаточно свидетельств того, что в военное время как в наступлении, так и в обороне сознательно использовались и другие насекомые – пчелы, шершни, осы, а также скорпионы (ядовитые членистоногие). Эти мелкие создания просто делали то, что предназначено им природой, тем самым причиняя значительный урон врагу и вызывая хаос.

Насекомые с их острыми жалами и биохимическими ядами, а также склонностью нападать и защищаться, долгое время «служили моделью для человека, желавшего использовать их способности… в искусстве войны», по словам военного историка и энтомолога Джона Эмброуза. В античности пчелами восхищались как производительницами меда, но еще их уважали как агрессивных и «чрезвычайно злобных» созданий. В одном из самых ранних примеров взятия на вооружение сил природы, приведенном в главе 5, относительно примитивное малоазиатское племя практически истребило римскую армию Помпея, выставив ядовитые ульи. Как отмечал Плиний, ядовитый мед был защитой пчел от людской жадности. Но сами пчелы так же, как осы и шершни (крупнейший вид ос), вооружены еще и жалом. Известны случаи, когда рои насекомых заполоняли целые города, заставляя все их население переезжать с насиженных мест. Такая катастрофа постигла, например, жителей Фаселиса в Центральной Турции и Раукоса на Крите: последним пришлось оставить свой город, когда рои медного цвета пчел с горы Ида «стали причинять им ужаснейшую боль»[293].

Почему бы не обратить на врагов целые стаи злобных ядовитых насекомых? Их болезненные жала вызовут шок у любой армии и заставят ее отступить, а если ужалят неоднократно, то солдат может и погибнуть. Согласно Плинию, человек погибает после того, как шершни укусят его 27 раз (на самом деле даже один раз может оказаться смертельным для особо чувствительных к яду людей)[294].

Осиные и пчелиные гнезда, возможно, были одним из первых видов метательного оружия, а исследователь истории Междуречья Эдвард Нойфельд предполагает, что гнездами шершней бросались во врагов, скрывавшихся в пещерах, еще