– Да-да-да, простите меня! Я понимаю, насколько вы, должно быть, заняты. Однако гибель отца Лоулесса является большим потрясением для всех нас, и особенно тяжёлым ударом она станет для его прихожан и для католиков в целом.

– Для народа в целом, как католиков, так и протестантов, вы хотели сказать?

– Конечно, да, именно это я и имел в виду – для всех нас.

Двое мужчин были теперь на ногах и оказались лицом друг к другу. Страффорд посмотрел в окно и увидел, что там снова пошёл снег. Он подумал о состоянии дорог. Не хотелось бы угодить в ловушку здесь, в этом холодном месте и в компании этого холодного человека. Он снова демонстративно посмотрел на часы.

– Да, я понимаю, вам пора ехать, – промолвил архиепископ, умиротворяюще поднимая руку. – Но прежде чем вы уйдёте, дайте мне сказать последние несколько слов, пока у меня есть возможность. – Он посмотрел вниз. – Как я уже сказал, мы, как нация, сохраняем поразительную – иные сказали бы: прискорбную – степень невинности. Во многом мы подобны детям, обладаем детской простотой и обаянием, а также, признаюсь, и детской склонностью к дурному. Нам понадобится много времени, чтобы достичь полной зрелости: в конце концов, взросление – это медленный и часто болезненный процесс, и его не следует торопить. На некоторых из нас лежит обязанность рассчитать, что́ лучше для всей паствы – то есть, простите меня, для населения в целом. Как утверждает мистер Элиот – я уверен, что вы знакомы с его произведениями, – «человечество не может вынести слишком много реальности». Общественный договор – документ непрочный. Вы вообще улавливаете суть моей точки зрения?

Страффорд пожал плечами:

– Да, пожалуй, улавливаю. Тем не менее, истина…

– Ах, истина, – архиепископ поднял перед собой обе руки, развернув ладони наружу, как бы отгоняя кого-то прочь, – столь сложное понятие. В пользу Понтия Пилата сказать особо нечего, но и к нему испытываешь проблеск сочувствия, когда он в своей беспомощности вопрошает: «Что есть истина?»

– В данном случае, доктор Мак-Куэйд, – сказал Страффорд, – на этот вопрос ответить легко. Отец Лоулесс не упал с лестницы и не сломал себе шею. Его ударили ножом в горло, и после этого…

Архиепископ покачал головой, на секунду позволив векам слегка закрыться.

– Довольно, довольно, – выдохнул он. – Что было дальше, я знаю от комиссара Фелана. – Он помолчал на мгновение, затем сделал шаг ближе к Страффорду. – Вы думаете, инспектор, вы действительно думаете, что от публичного раскрытия таких мрачных, таких жутких фактов может быть какая-то, ну хоть какая-то польза?

– Ваша светлость, как сказал Шекспир, «убийство не останется под спудом» – как и истина, какой бы жуткой она ни была.

Архиепископ улыбнулся.

– О да. Жизнь, однако, не пьеса, жизнь – это наша непосредственная реальность. И некоторые аспекты реальности лучше – какое слово я использовал ранее? – лучше придержать в секрете. Я вижу, вы несогласны. Что ж, вы вольны поступать так, как полагаете наилучшим. У вас свои обязанности, – тут в его глазах вспыхнул резкий блеск, – у меня – свои.

Страффорд готовился к отбытию. Он задавался вопросом, где можно найти его тренч и шляпу – Люк Незаменимый ещё не вернулся из похода по магазинам. Архиепископ мягко положил руку ему на плечо, и они вместе направились к двери.

– Спасибо, что проделали столь долгий путь, инспектор, в такую немилосердную погоду. Я хотел встретиться с вами лично. Ваш комиссар отзывается о вас очень высоко. Он верит, что вас ожидает блестящее будущее в вашей карьере детектива.

– Рад это слышать, – сухо сказал Страффорд. – Он не из тех, кто склонен расточать похвалы впустую.

– Да-да, – рассеянно сказал архиепископ, – воистину. Я часто думаю, как трудно молодому человеку в наши дни пробиться наверх. Столько ужасных вещей произошло в наше время, столько войн и революций, столько смертей и разрушений. – Они вышли в холл. – Ещё раз спасибо, что приехали. – У входной двери прелат улыбнулся тонкими и бледными губами и блеснул маленькими тёмными глазками. – Будьте уверены, инспектор, – сказал он тихо со своей колкой, холодной улыбкой, – я буду следить за вашими успехами с величайшим интересом. – Тренч и шляпа Страффорда висели на крючках у входной двери. – А вот и ваши вещи. Такой лёгкий плащ в такой зябкий день!

Когда дверь открылась, снаружи ворвался порыв морозного воздуха, принеся с собой шквал снежинок, одна из которых кратким ледяным благословением опустилась Страффорду на лоб.

Он был уже на полпути к машине, как вдруг архиепископ выкрикнул его фамилию: «Инспектор Страффорд, на минутку», – и он повернулся и поплёлся обратно по тропинке, ступая по своим собственным следам.

– Чосер, – сказал прелат.

Страффорд опешил:

– Простите…

– «Убийство не останется под спудом». Это Чосер, а не Шекспир. Эта фраза появляется в «Рассказе капеллана»: «Убийство не останется под спудом». А дальше так: «И так всегда. Ведь рано или поздно убийц Господень суд настигнет грозный»[29].

– Ах да. Верно. Спасибо, я запомню – Чосер, а не Шекспир.

Архиепископ снова улыбнулся и быстро перекрестил его двумя поднятыми пальцами. Страффорду вспомнился портрет Христа, демонстрирующего своё Святое Сердце.

Он отъехал, оглянулся у ворот и увидел, что архиепископ до сих пор стоит в дверном проёме, воздев руку в прощальном жесте. На груди его сутаны лежал снег. Он, кажется, этого не замечал.

20

Поездка обратно в Баллигласс оказалась не такой уж и жуткой, как опасался Страффорд. После того как он проехал милю или две, снегопад внезапно прекратился, и он смог выключить дворники. В Эннискорти осторожно провёл машину по мосту. На другой стороне он встретил большой «ситроен», за рулём которого угадывалась эльфоподобная фигура Люка.

Он прибыл в Баллиглас-хаус и стоял у входной двери целых пять минут, неоднократно стуча дверным молотком и продрогнув до костей, прежде чем наконец вышла миссис Даффи и впустила его в дом. Она попросила прощения за то, что не пришла раньше, поскольку была внизу и мыла посуду после обеда. При упоминании обеда он вспомнил, что не ел с самого завтрака. Миссис Даффи сказала, что сможет, как она выразилась, «сварганить» ему омлет.

Детектив спросил, вернулся ли Дженкинс, и получил отрицательный ответ. Он обернулся и окинул взглядом окружающий заснеженный пейзаж. Затем снова, вжав локти в рёбра, протиснулся в нишу за бархатной занавеской, позвонил на Пирс-стрит и снова попросил позвать старшего суперинтенданта Хэкетта.

– Ну, как вы поладили с его высокопреосвященством? – спросил тот, посмеиваясь.

Страффорд услышал, как шеф закуривает сигарету, как он делал всегда,