17. Кэл

Челюсть ноет в том месте, куда вчера попал в баре локоть. Ребра в синяках от ноги одного из Несломленных, а на костяшках левой руки нащупывается небольшое вздутие от неуклюжего удара.

Небрежность с твоей стороны, шепчет Внутренний Враг. Слабость.

Мы едем в турболифте в краденой броне, собираясь проникнуть в центр безопасности Мирового Корабля. Это будет нелегко, и надо бы мне сосредоточиться на задании. Но я вместо этого думаю о вчерашней драке с Несломленными. О презрении в их глазах. Об их крови у меня на кулаках.

Об Авроре я не думаю.

Я сосредотачиваюсь на боли, как учил меня отец. Эти бесконечные уроки Аэн Суун – Пути Волны, вбиваемые в меня с самого моего рождения. Я помню, как мы вдвоем стоим под деревьями лиа на Сильдре, еще тогда не сгоревшей.

Его рука у меня на плече, направляет мои удары. Его голос у меня в ухе. Он был Воерожденным, как я. Гордым. Бесстрашным. Несравненным.

Но вся его выучка и все его мастерство оказались в конце концов бесполезны.

И потому я позволяю себе ощутить боль.

Почувствовать места, где дал врагам до меня дотронуться.

И я даю клятву, что никогда больше они меня не коснутся.

– Что с тобой?

Услышав голос моего Альфы, я поднимаю на него глаза. Тайлер Джонс стоит у противоположной стенки турболифта и смотрит на меня холодноватыми синими глазами – я просто вижу, как работает за ними мозг. Он думает, как это вышло, что он так быстро дошел до края. Он думает, есть ли из этого какой-то выход. И хотя он это опровергал бы всеми фибрами души, обвини я его в этом, он гадает, можно ли на меня положиться.

Оно и понятно. Он вчера в баре сразу пришел на помощь, но это была мышечная реакция: Альфа защищает члена своего экипажа.

А интересно, что он действительно думает в тихие и темные часы.

Вчера в его глазах я видел искреннее страдание, когда он говорил о своем отце. Великого Джерико Джонса знают даже сильдратийцы – офицер Армии Обороны Терры, убивший на войне тысячи моих соплеменников, вдруг стал пацифистом. Его голос громче всего звучал в Сенате Терры, отстаивая мир между нашими народами. Это Джерико Джонс организовал первый раунд переговоров между Террой и Сильдрой. Это его действия открыли путь к прекращению огня в две тысячи триста семидесятом.

А когда Звездный Убийца и его Несломленные воспользовались затишьем и напали на верфи в Орионе, Джерико Джонс был среди тех, кто откликнулся на призыв резервистов. Он не водил боевой корабль уже тринадцать лет. На Терре двое детей ждали его возвращения.

Он не вернулся.

Интересно, насколько Тайлер Джонс винит в этом меня. Интересно, когда он глядит на глиф у меня на лбу, видит ли он то, что видят все остальные?

Воерожденный.

Предатель.

Убийца.

И'на Сай'нуит.

– Все в порядке, сэр, – отвечаю я. – Спасибо за заботу.

Тайлер облизывает губу – небольшую трещину, заработанную вчера.

– Слушай, я не знаю, как об этом заговорить, – начинает он. – Может, вообще не мое дело. Но ты – мой Танк, и я за тебя отвечаю.

– Ты мой Альфа. Спрашивай, что хочешь.

– Аври, – говорит он. – Аврора.

Звучание ее имени – как музыка. Я буквально ощущаю какой-то трепет внутри, кожу под броней покалывает. Я вижу ее глаза, зрачки бездонной черноты, один окруженный семнадцатью оттенками карего, другой – белизной бледнее звездного света. Вспоминаю ее губы и…

– Что такое между вами происходит? – спрашивает Тайлер.

С ревом во мне взметается волна враждебности. Защитный рефлекс. Агрессия. Я знаю, что этому первобытному инстинкту здесь не место, и борюсь с ним, борюсь с того самого момента, как увидел ее в том грузовом отсеке и она произнесла слова, которых я никогда не забуду.

Я тебя уже видела…

Промаргиваюсь энергично, сосредоточиваюсь, как учила меня мать.

– Между Авророй и мной нет ничего, – говорю я.

– Ты назвал ее «бе'шмаи», – говорит Тайлер. – В баре, перед дракой.

Снова приступ гнева. Война в моей крови, переплетенная с ошеломляющим желанием Тяги. Внутренний Враг шепчет на ухо. Вдавливает пальцы в позвоночник.

Я его подавляю. Отталкиваю. Прочищаю мысли.

Этот разговор добром не кончится.

Откашливаюсь, сохраняя спокойный голос:

– Сэр, при всем уважении считаю, что вы абсолютно правы. Это не ваше дело.

– Я говорю по-сильдратийски куда хуже Скар, но знаю, что значит «бе'шмаи».

У меня губы кривятся в горькой улыбке:

– Нет, сэр. Не знаете.

– Я никогда не слышал, чтобы возникала Тяга между сильдратийцем и терранкой. Именно это и происходит? Ты Авроре сказал?

– Нет! – отвечаю я в ужасе от этой мысли. – Нет, конечно.

– Послушай, ты пойми: я тебя уважаю и уважаю твои корни. Но если ты потеряешь голову в критический момент из-за сильдратийского брачного инстинкта, то я…

– Тяга не есть всего лишь брачный инстинкт, – говорю я с некоторой сталью в голосе. – А объяснять это терранину – все равно что описывать слепому цвета радуги. Вы не поймете. Не сможете понять. – Я заставляю себя убрать сталь из голоса, но вкус гнева еще держится на языке. – Сэр, – добавляю я.

– Тяга бывает обычно взаимной? – спрашивает он, чуть наклонив голову набок. – Что случается, если…

– Вам нет нужды об этом волноваться. – Я кривлюсь. Мне неловко даже обсуждать это с терранином. – Заверяю вас, у меня все под контролем.

– Вчера ты быстро его утратил при стычке с теми Несломленными.

– Я ничего не утратил, совершенно точно знал, что делаю. Перейти к действиям было необходимо.

– Потому что они угрожали Авроре?

– Потому что вы назвали мое имя, сэр.

Он моргает:

– А при чем тут твое имя?

Я складываю руки на груди и молчу, всем своим видом показывая, что желаю положить конец этому разговору. Но Тайлер Джонс вцепился в него, как кеддай в падаль.

– Послушай, Кэл, я понимаю, что легко это быть не может. Знаю, что мне этого по-настоящему не понять. Но ты должен понимать, как мы тут близко от края. И не можем себе позволить подобного рода помехи. Нужно, чтобы ты держал себя в узде.

– Я мог бы сказать то же самое и о вас. Сэр.

Тайлер моргает:

– А это что должно значить?

– Я видел, как смотрит на вас легионер Брэннок.

Он ощетинивается, даже выше ростом становится. Все равно мне только до подбородка достает.

– Это не ваше дело, легионер.

– Согласен, сэр. Это абсолютно не мое дело.

Мы стоим молча, между нами потрескивает электричество. То существо, которым я воспитан быть, остро осознает, как легко протянуть руку и сломать этого терранского мальчишку. Но взрослый мужчина, которым я стараюсь быть, держит руки на груди сложенными. Лицо его ничего не выражает, пульс не частит.

Турболифт с шипением останавливается, двери с легким звоночком расходятся. Время замирает – и мы тоже, пока двери не начинают закрываться.

Взлетает моя рука, удерживая их открытыми.

– После вас, сэр.

Еще пару мгновений Тайлер стоит и смотрит, потом выходит, стуча