Бьянки… – Финиан шевелит пальцами, и изображение на стене сменяется планом здания, – расположено точно в центре его зверинца. А окружает кабинет вольер с самым ценным экспонатом.

– Надеюсь, сейчас ты мне скажешь, что это маленький ласковый терьерчик по кличке Пушистик, – вздыхает Тайлер.

– Почти угадал, Золотой Мальчик, – говорит Финиан, снова переключая дисплей. – Почти-почти.

На стене появляется тварь… страшнее которой я в жизни не видала. И это считая сегодняшнюю утреннюю встречу возле душа, когда я увидела Дариэля де Виннера де Сиила в нижнем белье.

Эта тварь – сплошь бритвенные зубы, мертвенные зеленые глаза, рябь мускулов под шкурой. Когти – клинки, кожа – шипастая броня, а голос – пронзительный, металлический, будто две бензопилы сексом занимаются.

– Собратья легионеры, позвольте представить вам гордость зверинца Кассельдона Бьянки! – произносит Финиан. – Великий Ультразавр с Абрааксиса IV.

– Амна диир! – выдыхает Кэл, и его обычно невозмутимое спокойствие дает трещину.

– Верно сказано, Эльфенок, – кивает Финиан. – Хотя я понятия не имею, что ты сказал, но сказано совершенно верно. Ходят слухи, что Бьянки отдал свое четвертое яйцо, чтобы заполучить это создание.

– А почему его называют великим ультразавром? – спрашивает Аврора. – У него какие-то исключительные каллиграфические способности или что-то в этом духе?

– Он последний в своем роде на всю галактику, – говорит Фин.

– А с остальными что случилось?

– Он их убил, – просто отвечает бетрасканец. – Он последний в своем роде, потому что съел остальных. В буквальном смысле.

Девушка моргает:

– То есть как – съел?

– Ультразавры известны как самый злобный вид на всем Млечном Пути, – говорит Финиан, проводя рукой по белым волосам, отчего они еще сильнее встают дыбом. – На Абрааксисе IV они истребили все живое. И когда убивать стало уже нечего, истребили друг друга.

– С точки зрения эволюции это совершенно бессмысленно, – говорит Зила.

– А по-моему, вполне осмысленно, – пожимает плечами Финиан. – Люди все время это делают.

– Чего он так орет? – вздрагивает Скарлетт.

– Брачный призыв, наверное. Если сожрать всех потенциальных подруг, наверняка станет одиноко.

– Так, ладно, – говорит Тайлер. – Значит, мы установили, что идти через зверинец – не вариант. Тогда остается дверь, и нам нужен ключ.

– Толку нам от него, Золотой Мальчик, – отвечает Финиан. – Это полиморфная генетически кодированная комбинация. То есть она меняется всякий раз, как Бьянки входит с нею в физический контакт. И если кто-нибудь на этот ключ хотя бы чихнет, посторонняя ДНК тут же зарегистрируется, и все имение запрется наглухо.

У меня при этом некоторое облегчение: задача с каждой секундой становится все невозможнее. Чем быстрее Тайлер поймет, что мы только время тратим на эту затею, тем скорее мы выберемся к чертям собачьим из этого безумия.

Я вожу пальцами по чернильным завиткам и линиям на правой руке. Так я поступаю, когда нервничаю. Или когда злюсь. Когда нужно сосредоточиться. Татухи у меня от десятка разных мастеров – цветная радуга, коллаж из стилей, но одна в них есть общая черта. Та, что мне нравится с самого детства.

Крылья.

Драконы, птицы, бабочки и мотыльки. На спине у меня через две лопатки наколот ястреб, точно как у мамы.

Она до болезни была пилотом АОТ. Я помню ее улыбку, когда сообщила ей, что иду в Легион. Она мне сказала, что гордится мной. И то же самое сказала, когда я говорила с ней в последний раз. Прохрипела остатками дыхания, которое чума ей оставила.

– Горжусь тобой, деточка моя.

Интересно, гордилась бы она, увидь меня сейчас? Беглянка, по шею в беде. У кого-то на столе уже лежит папка с моим именем на обложке и приговором трибунала в конце. Конечно, Тайлер попытается нас выгородить, если нас поймают. Он скажет, что приказал нам ему помогать. Но отчасти я все еще пытаюсь понять зачем.

Что-то он увидел на борту того штурмовика АОТ.

Что-то такое О'Мэлли там сделала, о чем он не хочет мне говорить.

А мы ведь всегда говорили обо всем.

– И нет способа победить замок без ключа? – спрашивает Кэл.

– Я думаю, божественное вмешательство может сработать, – отвечает Финиан. – Но это даже не главная наша проблема. К кабинету Бьянки мы и подобраться не можем. Его имение – самая тщательно охраняемая зона на Мировом Корабле. Охрана по последнему слову техники. Камеры его взломать – это одно, но проникнуть туда так, чтобы нас не поймали, – не получится.

Воцаряется молчание. И в наступившей тишине наконец говорит Аврора:

– Я ничего не хочу сказать… – Мы смотрим на нее в ожидании. Она явно колеблется, глядит в застывшие глаза Эльфенка, в мои сердитые. Прикусывает губу и наконец произносит: – Но… я видела кое-что в душе сегодня утром.

– Там и правда мерзость, – соглашается Скарлетт. – Плесень на плесени растет.

– Нет, я… – Наша маленькая беглянка встречается глазами со мной. – Я видела Кэт.

– Ну-ну! – ухмыляется Финиан. – А я и не знал, Ноль, что для тебя и эта сторона пирожка сиропом смазана.

– Заткнись, Финиан! – рычу я.

– Детка, я же не в осуждение…

– Да нет… – Аврора мотает головой. – У меня было еще одно… видение. Голова слегка пошла кругом, может быть, от пара, не знаю. Я села на кафель и прислонилась головой к стене, и тут… увидела Кэт в маске и странном комбинезоне. И Скарлетт с Тайлером. – Она смотрит мимо нас. – Вы все были одеты… как будто на вечеринку.

– Вечеринку в той душевой? – спрашивает Скарлетт.

– Я понимаю, что звучит абсурдом, – отвечает Аврора. – Но это не был сон.

Тайлер подается вперед, сплетя пальцы на подбородке, и глаза у него загораются:

– А ведь завтра вечеринка, – говорит он, оглядывая комнату. – Пятидесятая годовщина Мирового Корабля. Бьянки дает бал-маскарад. – Он смотрит на Аврору и улыбается во все свои ямочки. – Если добудем приглашение, мы в его имение просто войдем.

– Ну и? – говорит Скарлетт. – Как мы их добудем?

Тайлер потирает подбородок, глядя на план имения, откидывается на стуле.

– Я об этом как раз думаю. У нас есть некоторые преимущества.

Его сестра вскидывает брови:

– Например?

– Ну, прежде всего, такой страшный гангстер, как Бьянки, не ожидает, что его ограбят. Нет дураков переходить ему дорогу.

– Кроме нас, видимо, – бурчу я.

Тай мне подмигивает:

– Ни в коем случае нельзя недооценивать элемент внезапности.

– Отлично, – говорит Финиан. – Значит, мы туда попадем. Теперь нам останется только украсть ключ, висящий на шее самого опасного преступника в этом секторе, на виду у всех гостей и его охраны, не включив при этом запрограммированных на генетику сирен. Которые взвоют, как только кто-то из нас коснется ключа.

Я смотрю на глаза Тая. На его губы. Свет лиан играет у него на лице в полутьме, и я вижу притаившиеся по краям ямочки. Он не зря был золотым мальчиком на Авроре. Да, он с блеском сдавал все экзамены, но самым любимым предметом у него всегда была тактика. Когда мы играли, пили или путешествовали, Тай сидел у себя в комнате и изучал давно умерших генералов.