и Лику. Клан неандертальцев в книге Ауэл «Клан Пещерного медведя» состоит из самок Ага, Ога, Она, Аба, Ука, Ика, Иза, Эбра и Овра, а также самцов Дорв, Друг, Гув, Грод, Ворн, Борг, Бруд, Брун, Круг, Креб и Зуг. Читателям рекомендуется завести шпаргалку, чтобы избежать путаницы. В «Борьбе за огонь» Рони-старшего неандертальские имена больше основаны на гласных: Фаум, Нао, Уаг, Аоум.

Прозвища подразумевают более высокую степень метафорического мышления, чем примитивные имена. В некоторых случаях они даются современными людьми. У Джона Дарнтона в «Неандертальце» в племя входят Ланселот, Бытие, Исход, Левит (но почему-то не Второзаконие или Числа), Голубоглазый, Темноглазый и Длиннолицый. У Азимова в рассказе «Уродливый мальчуган» главного героя зовут Тимми. В романе Майкла Стюарта «Первородство» (Birthright, 1990) его зовут Адам. А еще есть прозвища, которые неандертальцы дают друг другу. Когда Роберт Силверберг переработал рассказ Азимова в роман «Дитя времени», он дал героям прозвища Серебряное облако, Наездник мамонта, Сражается как лев, Вонючий мускусный бык и Та, кто знает. В «Танце тигра» Куртен неандертальцы названы в честь деревьев и цветов: Вайда, Дудник, Белозор, Огнецвет, Серебряная Береза, Прибрежная Ива (Woad, Angelica, Parnassia, Torchflower, Silverbirch, Baywillow).

Иностранными именами называют неандертальцев, которые более-менее похожи на нас. В трилогии Роберта Дж. Сойера «Неандертальский параллакс» («Гоминиды», 2002; «Люди», 2003; «Гибриды», 2003) используются географически неопределенные, но «иностранно» звучащие имена: Понтер Боддит, Адикор Хульд, Делаг Боуст, Жасмель Кет и Мегамег Бек. Бартоломью Стиггинс Джаспера Ффорде не совсем иностранец, по крайней мере, с нашей точки зрения (он живет в Суиндоне, близ того места, где мы начали писать эту книгу), но его имя определенно не то, которое вы можете встретить в реальном англосаксонском мире. В романе «Шелковый код» (The Silk Code, 1999) Пола Левинсона герои Стефан Антонеску и Макс Сорос с помощью некоего трюка генной инженерии незаметно перемещаются по Нью-Йорку и Лондону.

Когда сталкиваются две этнические группы, они, как правило, придумывают общие и часто оскорбительные названия друг для друга, и два вида, вероятно, будут вести себя так же. Например, люди из превосходного романа Филипа К. Дика «Симулякры» (1964) называют зловещих и отсталых неандертальцев «чупперами», а в романе Майкла Крайтона «Пожиратели мертвых» (Eaters of the Dead, 1975) средневековые неандертальцы-каннибалы, напоминающие врага Беовульфа – Гренделя, зовутся «вендолы». В свою очередь, неандертальцы Сойера называют нас «гликсинами». Неандертальцы Куртена с точки зрения людей современного вида – «черных» палеолитической Европы – «белые» или, не так вежливо, «тролли». В романе Рони-старшего неандертальцы называют современных людей «людьми без плеч»[16]. Вероятно, самый яркий пример унизительного прозвища – в «Эволюции» Стивена Бакстера (Evolution: A Novel, 2002), в которой люди современного вида относятся к своим угнетенным соседям-неандертальцам как к безымянным «костоголовым», намекая на выдающиеся надбровные дуги. Неандертальцы у Ауэл – это «клан», который противостоит «другим» (нам), подобно «людям» (неандертальцам) Силверберга и «другим» (нам). По словам Ффорде, «аргументы о расизме в отношении неандертальцев совершенно беспочвенны, неандертальцы – это другой вид».

Роберт Дж. Сойер, автор трилогии «Неандертальский параллакс», в которой изображен альтернативный мир, где неандертальцы, а не современные люди стали доминирующим видом человечества. Сойер более известен как автор романа «Видение будущего» (Flash Forward), по которому даже поставили высокобюджетное, но недолговечное научно-фантастическое телешоу.

За исключением безымянных звероподобных неандертальцев Бакстера, все эти вымышленные имена несут одно и то же послание: неандертальцы похожи на нас тем, что у них есть имена для отдельных людей и групп, и тем, что у них есть чувство собственного достоинства. В то же время все имена напоминают, что представители этого вида в корне отличаются от нас.

Медведи, флейты и цветы

Писатели-фантасты, похоже, ухватились за незначительные или устаревшие интерпретации трех пещерных местонахождений, в частности: Драхенлох в Швейцарии является источником идеи культа пещерного медведя, которая благодаря Ауэл закрепилась в общественном сознании; Шанидар в Иракском Курдистане дал нам идею, что неандертальцы были сентиментальными существами, усыпавшими могилы большим количеством цветов; наконец, Дивье Бабе I – пещера в Словении, где якобы была обнаружена неандертальская флейта из бедренной кости пещерного медведя, – дала идею, которая легла в основу книги Левинсона «Шелковый код», детективной истории, где действуют музыканты-неандертальцы и генетические инженеры-амиши.

В фильме «Клан пещерного медведя» героиню (современного человека) изгоняют из племени неандертальцев, и вождь драматично вставляет бедренную кость пещерного медведя в череп, чтобы отметить ее изгнание. Этот образ происходит непосредственно из раскопок в Драхенлохе в начале XX века, когда археолог Эмиль Бехлер интерпретировал такое расположение костей пещерного медведя, найденных рядом с некоторыми мустьерскими каменными орудиями, как доказательство, что у неандертальцев была религия. В настоящее время археологи считают, что это была просто случайная конфигурация и нет никаких убедительных доказательств того, что неандертальцы располагали черепами пещерных медведей в ходе особого ритуала. Даже если они и специально поместили бедренную кость в череп, это единичная находка, и нет никаких оснований думать, что она была частью ритуала, не говоря уже о культе.

Есть в фильме «Клан пещерного медведя» и сцена похорон, в которой неандертальцы украшают покойника охапкой цветов. Как мы отмечали в пятой главе, это взято из книги Ральфа Солецки «Шанидар: как были найдены цветочные люди» (The First Flower People, 1971), о его раскопках пещеры Шанидар, которые закончились десятью годами ранее. Ауэл за основу для нескольких своих персонажей взяла конкретные скелеты неандертальцев, найденных в Шанидаре. Солецки считал, что пыльца в почве, связанная с одним из скелетов неандертальца в этом месте, указывает на ритуальное захоронение с цветами. С тех пор археологи предложили другой, более правдоподобный способ попадания пыльцы на этот участок земли: грызуны, роющие норы. Здравый смысл подсказывает, что букет цветов на могиле не сохранится 50 тысяч лет[17], но это не остановило распространение идеи о том, что неандертальцы имели тщательно разработанные ритуалы погребения. Для историка науки сказать, что на интерпретацию Солецки повлияла контркультура 1960-х, было бы слишком просто. Последний сочлененный скелет, найденный в Шанидаре, информация о котором была опубликована в 2020 году, был также связан с цветочной пыльцой, что вновь привлекло внимание к гипотезе. Мы же по-прежнему настроены скептически.

Иной случай – Дивье Бабе I. Здесь небольшая, недавно ставшая независимой европейская страна желает считаться родиной древнейшего в мире музыкального инструмента. Несмотря на доказательства обратного, археолог Иван Турк поглощен идеей о том, что найденная кость – именно флейта. Его теорию поддерживают и власти Словении, продвигая ее с помощью правительственного управления по связям с общественностью и Национального музея, а также музыковед Боб Финк, включившийся в дебаты вместе со своей книгой «Происхождение музыки» (The Origin of Music, 2003). На кости, найденной в куче других, никак не связанных с