Девушка-«кормилица» съежилась в углу. Лисса стояла, скрестивнатруди руки, с гневным, пугающим выражением лица. Она в упор смотрела наВейда, а он на нее словно зачарованный. В руках он сжимал бейсбольную биту и,похоже, уже успел пустить ее в дело, поскольку комната выглядела разгромленной:книжные полки, стерео, зеркало…

— Теперь разбей окно, — ровным тоном приказалаЛисса. — Давай. Это все пустяки.

Загипнотизированный, он подошел к большому темному окну.Удивленно раскрыв рот, я смотрела, как он размахнулся и ударил битой по стеклу.Осколки полетели вовсе стороны, свет раннего утра, обычно затененный, хлынул вкомнату, ударил Вейду в глаза. Тот вздрогнул, но остался на месте.

— Лисса! — воскликнула я. — Прекрати! Заставьего остановиться.

— Он раньше должен был остановиться.

До предела огорченное, возмущенное выражение лица делало еепочти неузнаваемой, и я определенно никогда не видела, чтобы она творила такиевещи. Я, конечно, понимала, что это такое. Принуждение. Остался последний шаг —заставить Вейда использовать биту против себя самого.

— Пожалуйста, Лисса. Хватит. Пожалуйста.

Сквозь туман опьянения ко мне просочился ручеек ее эмоций,настолько сильных, что я еле устояла на ногах. Гнев, жестокость, беспощадность.И это обычно милая, уравновешенная Лисса! Мы знакомы с детского сада, но в этотмомент я едва узнавала ее. Мне стало страшно.

— Пожалуйста, Лисса, оно того не стоит. От пусти его.

Она не отвела яростного взгляда от Вейда. Он медленно поднялбиту и нацелил ее на собственную голову.

— Лисс! — продолжала молить я. О господи! Схватитьее, что ли, чтобы заставить остановиться? — Не делай этого!

— Его нужно остановить, — так же ровно ответилаЛисса. Бита пришла в движение, вот-вот она наберет инерцию и… — Он недолжен был так обращаться с ней. Люди не должны так обращаться с другимилюдьми… даже с «кормильцами»

— Но ты пугаешь ее. Посмотри.

Я думала, ее и этим не отвлечь, но потом Лисса перевелавзгляд на «кормилицу». Та по-прежнему сидела в углу, скрючившись и обхвативсебя руками. Голубые глаза стали как блюдца, лицо залито слезами. Онасдавленно, испуганно всхлипывала.

Лицо Лиссы оставалось невозмутимым, но я чувствовала: внутриее идет борьба за то, чтобы снова обрести контроль над собой. Какой-то частьюдуши она не хотела причинять вред Вейду, несмотря на весь свой гнев. Ее лицосморщилось, она закрыла глаза. Правая рука потянулась к левому запястью и сжалаего с такой силой, что ногти впились в плоть. Она вздрогнула от боли, но больотвлекла ее от Вейда, это я почувствовала через нашу связь.

Принуждение перестало действовать, и он выронил биту, недоуменнооглядываясь. Оказывается, все это время я не дышала и только сейчас соблегчением выдохнула. В коридоре послышались шаги — видимо, грохот привлекнаконец внимание. Двое служащих ворвались в комнату и замерли, увидеврезультаты погрома.

— Что случилось?

Мы смотрели друг на друга. Вейд выглядел совершенно сбитым столку — таращился на комнату, на биту, на Лиссу, на меня.

— Не знаю… Я не мог… — Внезапно, заметноразъярившись, он сосредоточил свое внимание на мне. — Какого… Это все ты!Ты хотела, чтобы я отпустил «кормилицу»!

Служащие вопросительно посмотрели на меня, и в считаныемгновения я приняла решение.

«Ты должна защитить ее Чем больше она использует своиспособности, тем хуже будет. Останови ее, Роза. Останови ее до того, как онизаметят и уничтожат и ее тоже. Увези ее отсюда».

Перед моим внутренним взором возникло лицо страстноумоляющей меня госпожи Карп. Я бросила на Вейда высокомерный взгляд, прекраснопонимая, что никто не поставит под вопрос сделанное мной признание и незаподозрит Лиссу.

— Ну да, если бы ты позволил ей уйти, сказала я, —мне не пришлось бы делать этого.

«Спаси ее. Спаси ее от нее самой».

После того вечера я никогда больше не напивалась снова —чтобы не утрачивать бдительности, находясь рядом с Лиссой. И два дня спустя,когда меня вот-вот должны были исключить за «порчу имущества», мы с Лиссойсбежали из Академии.

Я вернулась в настоящее, Ксандер обхватил меня рукой, Лиссасмотрела на нас огорченно, с возмущением, и я понятия не имела, может ли онаснова выкинуть что-нибудь из ряда вон. Однако ситуация слишком походила на ту,два года назад, и я понимала, что должна разрядить ее.

— Всего капельку крови, — продолжалКсандер. — Я много не возьму. Просто хочется попробовать кровь дампира навкус. Никто и внимания не обратит.

— Ксандер, — раздраженно сказала Лисса, —оставь ее в покое.

Я выскользнула из-под его руки и улыбнулась, подыскиваяответную реплику, которая не спровоцировала бы драку, а свела все к шутке.

— Давай! — поддразнивающим тоном сказала я. Впоследний раз, когда парень попросил меня об этом, пришлось его хорошенькостукнуть, а ты чертовски миловиднее Джесси. Только зря попорчу твою красоту.

— Миловиднее? — переспросил он. Я сногсшибательносексуальный, но не миловидный.

Карли засмеялась.

— Нет, ты миловидный. Тодд рассказывал, что ты купилфранцузский гель для волос.

Как человека сильно подвыпившего, Ксандера оказалосьнесложно отвлечь; забыв обо мне, он кинулся защищать свою честь. Напряжениеспало. Он умело отбивал нападки по поводу своих волос.

Взгляд Лиссы встретился с моим, и я прочла в ее глазахоблегчение. Она улыбнулась, еле заметно кивнула мне в знак благодарности иснова переключила внимание на Аарона.

На следующим день меня поразило, сколь многое изменилось стех пор, как Джесси и Ральф начали распускать слухи. Некоторые, конечно,продолжали перешептываться и хихикать по моему поводу. Новообращенные Лиссыотносились ко мне по-дружески и время от времени даже защищали. В целом же,поняла я, одноклассники уделяли мне теперь совсем мало внимания. Тем более чтовозникло нечто, интересующее их несравненно больше.

Лисса и Аарон.

По-видимому, Мия узнала о нашей вечеринке и рвала и метала,когда выяснилось, что Аарон был там без нее. Она ворчала на него, говорила, чтоесли он хочет быть с ней, то нечего бегать туда-сюда и встречаться с Лиссой. НоАарон решил, что не хочет быть с ней, и распрощался тем же утром.

Теперь они с Лиссой были неразлучны. Сцепив руки, болтая исмеясь, стояли в коридоре, вместе ходили на ланч. Она смотрела на него такимвзглядом, словно он был самым очаровательным парнем на планете, хотя, судя подоходящим до меня эмоциям, испытывала к нему не более чем умеренный интерес. Восновном все делалось напоказ, о чем он не догадывался. Сам он смотрел на нее, какна святыню. А что я? Я чувствовала себя скверно.