Я была старшей палатной медсестрой в лондонской больнице Элизабет Гарретт Андерсон для женщин, когда туда доставили миссис Догерти. Глубокая кома, бесцветная и холодная кожа, покрытая по́том. Температура, давление, пульс и дыхание были много ниже нормы. Мы думали, что долго она не протянет: такой тяжелый инсульт обычно бывал смертельным. Врач-стажер, которая присутствовала при поступлении миссис Догерти в больницу, вслух сказала то, о чем я думала: «Лучше всего для нее будет, если мы просто дадим ей спокойно умереть. Но я должна сделать люмбальную пункцию, чтобы поставить диагноз». И пункция показала, что в спинномозговой жидкости много крови – это был геморрагический инсульт.

Мы связались с ближайшими родственниками. Джейми сразу же сорвался с работы и приехал в больницу, но Присцилла была в Дареме, а Мэгги – на журналистском задании. Мисс Дженнер, хирург-консультант, объяснила Джейми, что перспективы неясны, но можно сделать краниотомию, то есть трепанацию черепа, чтобы отсосать кровь и скопившуюся жидкость и снизить внутричерепное давление.

Джейми выглядел очень встревоженным, так что мисс Дженнер объяснила ему, что трепанация черепа – это несложная операция, ее проводили еще с доисторических времен, а отсасывание лишней крови не займет много времени и позволит снизить давление на мозг – так что это нужно, если у миссис Догерти есть хоть какой-то шанс на выздоровление. (Мисс Дженнер была хирургом общей практики. Но для той операции, которую она предлагала, не требовался специалист-нейрохирург. Тем более что в 1960 году хирурги общей практики играли куда бо́льшую роль, чем в наши дни.)

Джейми попросили дать согласие на операцию. Он колебался.

– Я не уверен, что она желала бы этого. Она не хотела бы стать беспомощной, это точно. Ей восемьдесят два года, у нее была полноценная и активная жизнь, и ей самой наверняка хотелось бы уйти тогда, когда она еще способна двигаться и радоваться.

Мисс Дженнер засомневалась.

– Да, это всегда непросто… Возможно, это самый сложный выбор, который вам вообще предстоит. Лечить или не лечить? Вмешаться или оставить в покое? Но одно я знаю точно: если мы не будем действовать немедленно, ваша мама не доживет и до завтра.

Бедный Джейми. Все бремя решения легло на его плечи. Инстинкт советовал ему оставить все как есть, но он не мог этого сказать. Ему нужна была помощь.

– Мне нужно поговорить с сестрой. Я позвоню ей в офис. Господи, пусть она будет там!

Он пошел звонить Присцилле, которая, к счастью, была на месте. Джейми рассказал ей о том, что произошло, и о словах врача. Она незамедлительно и без колебаний ответила:

– Операция нужна. Ты должен подписать согласие. Насколько я понимаю, мы не можем лишить ее шанса выжить – не только с моральной, но даже с юридической точки зрения.

После этого Джейми без колебаний дал согласие на операцию.

Он остался в больнице и снова долго разговаривал с сестрой по телефону. Присцилла объяснила, что не может приехать в Лондон немедленно: ей нужно завершить работу, которую она не хочет передавать подчиненным, а в больнице от нее все равно никакой пользы. Джейми связался и с другой сестрой, которая, услышав новости, безудержно разрыдалась: «Мамочка, бедная мамочка! Я прямо сейчас приеду».

День тянулся и тянулся, час за часом. Джейми все время думал о том, что произошло с его матерью. Она казалась мертвой, но все-таки была жива, потому что шумно, с усилием дышала, и слышать это было невыносимо. Однако профессионализм и спокойствие медиков немного придавали ему уверенности. Он уверял себя: с ней все будет в порядке, ведь она столько всего уже перенесла в жизни, она такая крепкая!

Операцию провели под общей анестезией. Череп вскрыли, кровь и жидкость удалили, но источник кровотечения обнаружить не удалось. И хотя рентгеновские снимки были сделаны со всех сторон, ничего определенного они не показали. Судя по клиническим симптомам, кровотечение произошло в левой части мозга, но затем оно прекратилось. Дальнейшие исследования были бессмысленны, поэтому отверстие в черепе закрыли, рану зашили, и миссис Догерти была возвращена в палату.

Мы приготовили для нее отдельную палату и положили ее на кровать. Ее дыхание было более спокойным, чем прежде, но очень редким, а выглядела она даже хуже из-за того, что была обрита. Повязки были в пятнах крови из-за обильного кровотечения из мелких сосудов волосистой части головы. Две дренажные трубочки все еще оставались на месте и торчали наружу. Ей поставили две капельницы, одну с физраствором, другую с кровью, а через ларингеальную маску ей непрерывно подавался кислород. Честно говоря, она была не очень похожа на человека!

Для медсестер это привычная картина, так что мы не удивлялись и не тревожились. Но Джейми все еще был в больнице и хотел увидеть мать. Отказать ему, конечно, было нельзя. Мисс Дженнер уже рассказала ему об операции и сказала, что, когда медсестры все сделают, он сможет зайти.

Я сама пошла в комнату для посетителей, чтобы подготовить Джейми к тому, что ему предстоит: вид человека после такой операции может напугать кого угодно. Во время нашей беседы дверь вдруг распахнулась и в комнату ворвалась женщина с растрепанными волосами, раскрасневшимся опухшим лицом и заплаканными глазами.

– Где мама? – воскликнула она. – Я должна увидеть ее! Я ей нужна!

Джейми представил мне свою сестру Мэгги.

– Дорога была ужасной! Я четыре раза пересаживалась с поезда на поезд, я ничего не ела весь день, но зато я принесла ей цветы. Она больше всего любит розы. Ей понравится… – Мэгги заплакала и вытащила мокрый носовой платок.

Я сообщила, что ее мать была доставлена из операционной всего лишь час назад.

– Операция? Ты не говорил мне об операции, Джейми, – укоризненно сказала она. – Какая еще операция?!

Я рассказала, что нужно было вскрыть череп и откачать кровь.

– Кровь!? Вы вскрыли ей череп! О Господи!

Джейми обнял сестру и спокойно, рассудительно объяснил ей, что именно сделали врачи. Мы с ним переглянулись, и ясно было, о чем он думает: в состоянии ли Мэгги сейчас видеть свою мать? Но мы не могли ей отказать.

Мы вошли в палату. Я предупредила Мэгги, что мы должны вести себя тихо и не беспокоить больную. Минуту-другую мы стояли молча. Потом Мэгги спросила:

– Но где же мама?..

Такие минуты – кошмар любой медицинской сестры. Я прикусила губу и тихо ответила:

– Это она.

– Неправда. Вы что, думаете, я не способна узнать собственную мать? Это, наверное, не та палата. Где она сейчас?

– Нет… Это та палата. Это ваша мама.

Женщину рядом со мной захлестнула паника.

– Не может быть! Это же не мамочка! – ее голос дрожал. – Я не верю вам, вы лжете. Да! Вы обманываете меня!

С каждым словом она распалялась все больше. Джейми обнял ее.

– Мэгги, пойдем отсюда. Это не место для тебя. Пойдем.