– Но вы попытаетесь, правда? И я буду с ней, когда она выйдет из больницы. Я хочу заботиться о ней.

Джейми разозлился.

– Ты просто хочешь чем-то заполнить свою пустую жизнь!

– Не груби. Это ты просто хочешь убрать ее с дороги.

Мисс Дженнер вмешалась:

– Простите, не могли бы вы уладить свои разногласия в другом месте?

Но Джейми был разъярен.

– Я не хочу «убрать ее с дороги», как ты выразилась. Я просто хочу, чтобы ей было лучше.

– И ты считаешь, что ей лучше умереть? Ты… ты…

Мэгги повернулась к врачу.

– Пожалуйста, о, пожалуйста, попытайтесь.

– Я не могу гарантировать успешного исхода операции, и поэтому, честно говоря, не очень хочу ее делать, – ответила мисс Дженнер.

– И каковы шансы на успех? – спросила Присцилла.

– Я бы сказала, примерно пятьдесят на пятьдесят. Не больше.

– Тогда вы должны попробовать.

– Нет, – сказал Джейми, – это зашло слишком далеко. Почему ты так настаиваешь на повторной операции, Присцилла, когда врач советует иное?

– Я не «настаиваю». Я просто говорю, что если операция может снизить давление на мозг и спасти жизнь нашей матери, то ее надо провести. Ничего не делать и позволить ей умереть – это безразличие или небрежность, а такого я не могу допустить.

– Присцилла, ты такая разумная! Мы должны сделать для мамы все, что в наших силах, – и Мэгги повернулась к мисс Дженнер. – Не слушайте Джейми. Он ничего не понимает. Мы не можем просто позволить маме умереть.

– Ваша мама все равно умрет, – ответила мисс Дженнер. – Операция лишь отсрочит смерть.

– Именно это я и хотел сказать, Мэгги, только ты не слушаешь. Вот почему я не хочу соглашаться. Мы должны сделать то, что лучше для нее. Прошу вас, мисс Дженнер.

– Успокойся, Джейми. Не слушайте его, мисс Дженнер, – Мэгги опять зарыдала. – Вдруг мама поправится? Это вполне возможно. На этой неделе ее состояние улучшалось с каждым днем. Я сама видела. Она уже почти говорила – я понимала ее, даже если ты не мог. Мы должны все для нее сделать!

Присцилла снова заговорила:

– Если вторая операция даст хоть какой-то шанс на выживание, то она нужна. Не могу допустить, чтобы на моей совести было такое пятно – что мама была серьезно больна, а я просто стояла и ничего не делала. Я даже не уверена, что невмешательство юридически оправданно.

Джейми, всегда немногословный, произнес:

– Я думаю, вы обе ошибаетесь. Это только причинит ей больше страданий.

– Я уверена, – сухо сказала Присцилла, – что персонал больницы сможет свести любые страдания к минимуму. Все очень просто: если жизнь можно спасти, то ее нужно спасти, и пятидесятипроцентный шанс – это не так мало. Она была хорошей матерью для всех нас, и мы должны ей дать этот шанс.

Она повернулась ко мне и мисс Дженнер.

– Я хочу, чтобы было зафиксировано мое требование провести моей матери повторную операцию с целью снижения давления на мозг. Если вы дадите мне бланк согласия, я подпишу его немедленно.

Я взглянула на мисс Дженнер, и она кивнула. Я пошла за необходимым бланком и заполнила его. Все было готово для подписания. Мисс Дженнер не сказала ни слова и вышла из палаты. Присцилла и Мэгги расписались, Джейми отказался.

Когда я вернулась в кабинет, мисс Дженнер сидела, обхватив голову руками. Бедная женщина: целое утро в операционной, потом целый день пациенты, одни обязанности за другими – и теперь вот это. Она выглядела бесконечно усталой.

– В этой женщине есть что-то пугающее. У нее железная логика, но, на мой взгляд, она ошибается. Логика в таких вещах – плохой советчик. Она может быть права с юридической точки зрения, но с моральной, с этической – уверена, что нет.

– Ее последние слова прозвучали как угроза, – сказала я.

– Так оно и было.

– Может ли кто-нибудь угрожать врачу-консультанту? Разве ко мнению врача не должны прислушиваться?

Она рассмеялась, сняла хирургическую шапочку и провела рукой по волосам.

– Уже нет. Медицина меняется быстро. Профессиональной компетентности и опыта уже недостаточно. Теперь закон дышит нам в затылок.

– Звучит не слишком многообещающе для медицины.

– Вот и я о том же. Вы слышали ее слова – мол, если что-то можно сделать, это должно быть сделано. Я совершенно не согласна: думаю, здесь важен баланс, иногда надо воздержаться от действий. Но если бы дело дошло до суда, мое профессиональное мнение имело бы очень мало значения.

– До суда?! – воскликнула я в тревоге.

– Может быть, не до гражданского, скорее всего, но у Британской медицинской ассоциации свои разбирательства. И у них неограниченные возможности для того, чтобы сделать или сломать карьеру любому врачу.

– Вы же не думаете, что Присцилла подаст на вас в суд или что-нибудь в этом роде?

– Нет, мне кажется, это не в ее характере. А вот ее сестра вполне бы могла. Она очень эмоциональная женщина, которая изо всех сил цепляется за свою мать и не отпускает ее. Она не слушала ни своего брата Джейми, ни меня, потому что мы не говорили того, что она хотела услышать. Если ее мать умрет сегодня или завтра – а это возможно! – Мэгги обвинит меня и скажет, что смерть можно было бы предотвратить, но я, мол, отказалась проводить операцию. И будет достаточно письма в Британскую медицинскую ассоциацию с намеком на то, что я халатно отнеслась к своим профессиональным обязанностям… – ее голос замер.

– И что тогда? – спросила я через минуту, видя, что она глубоко задумалась.

– Что тогда? Отстранение от работы на время проведения дознания. Бесконечные отчеты, донесения, изучение моей, как они любят выражаться, «профессиональной компетентности».

– В вашей компетентности невозможно сомневаться.

– Я в этом не уверена… Прошлые заслуги могут, конечно, что-то значить, но не могут меня защитить. И что я могу сказать членам ассоциации во время разбирательства? «Я считала, что мы должны позволить старой женщине умереть»?

В такой формулировке это действительно звучало жестоко, да к тому же непрофессионально. И мисс Дженнер горько рассмеялась.

– Даже если я не скажу именно эти слова, будьте уверены, пресса сделает это за меня.

Я вскрикнула от удивления и негодования.

– О да! Пресса там будет, а как же. Таблоиды обожают такие вещи. При любой возможности они обольют меня грязью. Я уже вижу заголовки в газетах: «Хирург-консультант говорит, что старикам нужно дать умереть». Ни я, ни наша больница потом не отмоемся.

У нее вырвался долгий дрожащий вздох.

– Газеты нашего округа поместили бы это на первых полосах. Ну да, раньше-то им не о чем было писать, разве что куда-нибудь забредет эксгибиционист. А тут такие новости! И ведь там я живу, делаю покупки, гуляю с собакой…