– «Жертвовать пилотами»… Это и правда означает то, что я подумал? – Ичжи повторяет мой вопрос, и я ему благодарна, поскольку сама не в силах произнести ни слова.

Сыма И трет переносицу.

– Да, это означает, что пилотов намеренно и внезапно бросают в заведомо проигрышный бой. Чтобы хундуны почувствовали их смерть и умиротворились. Естественно, об этом не говорят открыто, но такое случается. Особенно с пилотами, которые слишком неуправляемы, слишком несговорчивы или слишком стары.

У меня перехватывает дыхание. Двадцать пять. Возраст, когда мозг останавливается в развитии, теряет пластичность, необходимую для успешного управления хризалидой. Возраст, который не удается преодолеть почти никому из пилотов. Даже двадцать – довольно трудный барьер.

Эта информация ледяной глыбой опускается вглубь моего существа. И все же, вспомнив, как быстро пилоты теряют популярность и исчезают из прессы, я не удивляюсь.

Ичжи погружает пальцы в волосы, разрушая прическу.

– А вы не можете убедить Мудрецов, чтобы они приказали стратегу Аню оставить ребят в покое?

Сыма И мотает опущенной головой:

– Не все Мудрецы верят в целесообразность контрнаступления. Даже не все командующие Центрального штаба. Если мы проиграем, хундуны разгромят нашу армию, прорвут Стену, и тогда мы почти наверняка потеряем провинцию Тан. Точно так же, как потеряли Чжоу.

Кровь, покалывая, отливает от моего лица. Это пояснение более чем доходчиво.

– Значит, наши жизни против жизней всего населения. – У меня подгибаются колени, и я оседаю на пол, в точности как Ли Шиминь. – Всего населения Суй и Тан.

– Но так рассуждают только трусы! – произносит Сыма И с удивительным напором. – Как можно победить в войне, если не ставить на сильных пилотов?! У вас обоих астрономически редкие типы духовного давления, и это огромная удача, что вы совпали по времени! Подобного шанса может не представиться еще сотни лет. Я не собираюсь ставить на вас крест!

Громыхает лифт. И снова я и Ли Шиминь обмениваемся тоскливыми взглядами.

Я не могу его убить. Даже в хризалиде. Очевидно, что большинство военачальников скорее пожертвуют неугодными пилотами, чем используют их способности, какими бы редкими и невероятными эти способности ни оказались.

Возможно, я и Ли Шиминь действительно похожи на тех несчастных птиц с одним крылом и одним глазом, которые ковыляют по земле и взлетят только в том случае, если найдут себе пару – того, на кого можно опереться.

Я издаю раздраженный рык, вдавливая основания ладоней в виски. Всё неправильно. Он и я – самые могущественные пилоты Хуася с гигантским отрывом от всех остальных.

Он должен быть Железным Королем, а я – Железной Королевой.

Но нам позволено оставаться лишь Железным Демоном и Железной Вдовой.

Так не пойдет. Я такую власть из рук не выпущу.

Но кое-что я уже поняла: грубая сила сама по себе ничего не значит и лишь вызывает у всех остальных желание свалить тебя с ног.

Мне нужны друзья. Союзники. Люди из приграничья Суй-Тан вместо Главного стратега Чжугэ и Сыма И, которые, без сомнения, бесят стратегов Суй-Тан тем, что прессуют их сверху. Мне нужен кто-то, способный убедить этих самых стратегов, что следует отменить результаты голосования и не приносить нас в жертву.

Мне нужна помощь от кого-то вроде Дугу Цьело.

Когда Сыма И снова включает стрим, я пристально наблюдаю за Белым Тигром. Думаю, Цьело способна понять меня как никто другой. В конце концов, до моего появления она была самой сильной женщиной-пилотом. И за семь лет своей службы она наверняка хорошо познакомилась с местными стратегами и способна повлиять на их мнение.

Пора мне с ней встретиться.

Конечно, наша выходка привела Ань Лушаня в ярость. Но после окончания битвы он ничего не может нам сделать, поскольку на нашей стороне Главный стратег Чжугэ Лян.

Впрочем, выезжать на этом вечно не получится. Конечно, приграничные территории и их стратеги подчиняются Центральному штабу, но Центральный штаб отчитывается перед Мудрецами и не может утверждать, что ему известны особенности каждого района. Если все до единого стратеги Суй-Тан будут настаивать, что лучше не рисковать и отдать нас в жертву, то Мудрецы согласятся с ними, даром что Центральный штаб – звездная команда лучших и опытнейших стратегов со всей Хуася.

Нам необходимо поскорее изменить манеру поведения.

Башня Кайхуан располагается рядом с тренировочным лагерем «Клетка тигра». Но по каким-то замшелым правилам Дугу Цьело и Ян Цзянь вынуждены на время отдыха и восстановления ци переселяться из своего роскошного лофта в лагерный бункер. Так что есть возможность поймать Цьело в общественных душевых. За вознаграждение в виде нефритового ожерелья (Ичжи купил его после того, как мы переждали бой) тетушка, управляющая душевыми, оповещает меня, когда туда приходит Цьело.

Раздевшись и миновав полупрозрачные виниловые шторы душевых, я обнаруживаю в клубах пара полдесятка женщин и нескольких детей. В основном, видимо, тетушки-служанки. И Дугу Цьело.

Ее невозможно не заметить. Она сидит на низком деревянном табурете в стороне от остальных и намыливает волосы. Белый позвоночный ортез-Металл из Белого Тигра бежит по ее спине, как полоска фарфора. Благодаря ортезу и соединительным иглам в ее позвоночнике ей достаточно лишь прислониться спиной к остальным доспехам, чтобы подключиться к хризалиде. Так пилоты экономят время, не нужно каждый раз заново втыкать в них иголки. Иглы тонкие и не мешают движениям пилотов в обычной жизни.

Я на несколько мгновений врастаю в плитки пола, прижимая к себе корзинку с туалетными принадлежностями. Хоть я уже навидалась всякого, но в присутствии Цьело по-прежнему чувствую себя простой деревенской девчонкой, недостойной того, чтобы пялиться на принцессу-генерала. Ведь это самый высокий статус, какого может достичь девушка.

«До твоего появления», – напоминаю я себе.

Беру табурет и ковыляю к ней.

Ее намыленные руки останавливаются, когда я ставлю табурет рядом с ней. Висящая в нише на стене зарешеченная обогревательная лампа раскаляется, насыщая пар вкусом влажного металла. Цьело медленно поворачивается с оскорбленной миной. Но при виде меня ее лицо внезапно расслабляется от изумления. Радужки вспыхивают зеленым ци-Деревом – позвоночный ортез еще работает, генерируя поток.

Я изо всех сил стараюсь не запищать от восторга, потому что – о небо! – Дугу Цьело смотрит прямо на меня.

– Э-э-э, привет. – Я прочищаю горло, осторожно опускаясь на табуретку. – Меня зовут У Цзэтянь. Я новенькая.

Она прищуривается, глаза у нее еще более глубоко посаженные и еще больше похожи на ножи, чем глаза Ли Шиминя. Ну да, она ведь чистокровная жунди.

– Да. Ты.