Ее вовсе не смущало то, что про отца Олега ходили какие-тожутковатые слухи, просто он не был героем ее романа. К тому же он дружил с еепервым мужем, к тому времени уже бывшим. А все, что было так или иначе связанос этим незадачливым толстячком, раздражало ее донельзя. И одна даже мысль, чтохотя бы теоретически ее «бывший» может прийти к ним в гости, напрочьперевешивало все прочие достоинства Олега.

Хотя и в те поздние советские времена Олег был невероятнобогат. Даже на фоне других папенькиных сынков. Частенько он чуть ли не веськурс поил и кормил в каком-нибудь кафе или ресторане.

Как ни удивительно, но Олег довольно легко пережил облом слюбовью, и они остались хорошими приятелями. Когда он бывал в Амстердаме,всегда звонил, вел ее в роскошный ресторан, дарил цветы и дорогие безделушки.Поэтому о встрече они договорились легко.

Им принесли блюдо с рыбой. Огромная, в золотистой корочкерыбина лежала среди овощей и фруктов. Изо рта ее торчала игривая веточкабазилика. Один глаз рыбы был плотно закрыт, второй полуоткрыт, отчего казалось,что рыба подмигивает.

– Олежка, а помнишь Аньку Хвостикову? – вдруг воскликнулаИнга так громко, что на нее оглянулись с соседних столиков.

Впрочем, Инга была такой красивой, такой яркой, что в еесторону и без того периодически выворачивали шеи блеклые голландцы. Олегу этострашно нравилось, поэтому он и привел Ингу ужинать в тот отель, гдеостановился. Они уже почти два часа сидели в ресторане «Вермейер» в отеле«Барбизон Палас».

– Конечно! А что это ты ее вдруг вспомнила?

– Смотри! – Инга, хохоча, показала на подмигивающую рыбу. –Анька, когда напивалась, делала так же! Ну, вспомни, у нее один глаз косилстрашно, – Инга попыталась показать, как именно, – по пьяни он у неезакатывался так, что один белок был виден. Вспомнил?

– Вроде бы, – Олег, если честно, ни разу не пил в обществеХвостиковой, которая к тому же отстала от них в начале второго курса по причинедекретного отпуска.

– Как же я ее есть-то буду? Прямо копия пьяной Хвостиковой!– сокрушалась Инга. – Да, Олежка, золотые были времена!

Сейчас, в подпитии, Инге казалась прекрасной их советскаяюность. Все унижения того времени остались позади, вспоминалось только самоемилое, смешное, трогательное:

– Как вспомнишь, так вздрогнешь, сколько же мы тогда пили!

– Ведрами, жуть! – согласился Олег.

– А дрянь какую, бр-р! – Инга передернула плечами. –«Солнцедар», «Агдам», «Три семерки»…

Стоп. Олег мгновенно протрезвел, вспомнив о задании Кирпича.Рок-фестиваль настолько выбил его из обычной колеи, что он начисто забыл оработе. Хотя еще сразу по приезде он выяснил у Инги, что та, хотя иконтактирует с людьми Белова, и понятия не имеет о роде деятельности этихпацанов. «Так, ничего серьезного, – отмахнулась Инга, – мелкое акционерство,влезают немного в местные банки, держат лавочки. Так себе коммерсанты, безполета». А он и расслабился, перелетел на музыкальную тему. «Надо доработатьдля очистки совести», – решил он.

– Слышь, Инга, о трех семерках. Ты никогда такоймаркировочки не видела? – порывшись в бумажнике, он быстро нашел снимочек орлас семерками и подсунул подруге.

– Хорошенькая птичка. Нет, не видела, а что?

– Да так, ерунда. А вот такого рисуночка не встречала? – онвыложил на стол изображение скорпиона, кусающего себя за голову.

Инга побледнела:

– А что это? – спросила она с деланным равнодушием.

Олег замер. Неужели вот так, как пуля в молоко, он попал вяблочко? По вытянувшемуся лицу однокурсницы он понял, что Инга виделаскорпиончика наверняка. Где? Когда? Эти вопросы едва не слетели с его уст, ноон вовремя остановился. Все-таки он неплохо знал повадки и слабости бывшей женысвоего институтского друга.

– Инга, радость моя, – склонился он к ней и заговорилмногозначительным шепотом, – если ты где-то видела этого красавчика, – онпостучал ногтем по скорпиону, – то эта информация дорогого стоит.

– Сколько? – почти не задумываясь, спросила Инга.

Да, подмосковная красотка ничуть не изменилась!

– Сто, – уверенно ответил Олег. И уточнил: – Тысяч марок.

– Двести, – обаятельно улыбнулась Инга.

– Договорились, – кивнул Олег, – если твоя информация тогостоит.

Информация того стоила. Она стоила даже дороже, но об этомОлег предпочел не распространяться. Он уехал в Вену той же ночью, едва проводивИнгу до ее дома на коротенькой улочке Каттенлан прямо на границе сВондел-парком.

– Она тебе об этом прямо так и сказала? – переспросилКирпич, выслушав донесение Олега.

– Да. Я так понял, что у нее с этим Пчелой что-то вродевялотекущего романа. Видела она этого скорпиона. Как только я ей показал, онааж в лице изменилась. Притом видела в двух вариантах. Оттиск гравюры и рисунок.

– Он что, сам ей показывал? – ехидно поинтересовался Кирпич.

– Сомневаюсь, – Олег подумал и покачал головой. – НавернякаИнга где-то случайно наткнулась. Или не случайно…

– Так-так-так, – Кирпич оперся подбородком о кулак и уставилсяв окно, за которым с каждой минутой темнело. – Погодка-то, похоже, на грозусворачивает, – задумчиво добавил он.

– Да, сегодня обещали, – подтвердил Олег.

– Тогда все один к одному в этой цепочке выстраивается. Ивсю эту хрень придумал… Ай да сукин сын! – почти с восхищением вымолвил Кирпич.– Да, силен, волчонок! А ты мне, Олежка, еще про эту свою Ингу покалякай. Чтоза птица такая? Ушлая очень, говоришь?

– Ушлая, красивая. Стерва, по-моему. Она еще на первом курседружка моего Витьку охмурила. Квартирку потом при разводе выторговала. Такаяцепкая, как пиранья. Схватит – уже не отпустит.

– И многих она так…

– Похватала?

– Угу.

– Насчет многих не знаю, но то, что постукивала в свое время– это совершенно определенно.

– Так-так-так. Вот с этого места – поподробнее.