Кирпич был доволен работой с Белым. Еще никогда так четко нефункционировал канал, без единого сучка и задоринки. Все-таки подлец-Куделясильно жучил в свою пользу. Так что вроде бы срослось почти идеально. Но вотэто почти уже который месяц не давало Кирпичу покоя. Он был человеком традицийи в своем роде консерватором. Потому во всяком деле всегда стремился кокончательной ясности. Чтобы потом не было мучительно больно за однаждыпринятое решение.

Больше всего на свете Инга Ремарк, в девичестве Кукушкина,любила деньги. Она выросла в многодетной бедной семье на окраине подмосковногоРеутова. Если бы она родилась где-нибудь в глухой провинции, то, наверное,жизнь ее сложилась бы примитивно: работала бы училкой, нарожала по семейнойтрадиции кучу детей, садила бы, как вся страна, картошку. И, возможно, была бысчастлива. Но все сложилось так, как сложилось.

Под самым боком была Москва, которая ее манила, как высокаясияющая вершина. Еще подростком она каждую свободную минуту пыталась вырватьсятуда, чтобы просто погулять по роскошным улицам и площадям и посмотреть набогатых и счастливых людей.

На ее счастье или несчастье природа оделила Ингу довольнорезвым умом и, что еще более редко встречается, фантастически эффектнойвнешностью. После окончания школы Инга Кукушкина на удивление легко поступила впрестижный институт Мориса Тереза. На втором курсе она выскочила замуж в первыйраз. За толстого сыночка проректора своего же института поадминистративно-хозяйственной части. Через год они развелись, но за Ингой послезаконного раздела жилплощади осталась однокомнатная квартира в Беляево на улицегенерала Антонова. И это была совсем невысокая плата за год жизни с такимтюфяком, который не умел даже толком одеть красавицу-жену.

Инге пришлось выкручиваться самой. Не ходить же, в самомделе, голой? Холодновато, Россия все ж не Африка!

Хорошо было богатеньким уродинам-студенткам, которым ихпапаши привозили из заграничных командировок потрясные тряпки. А что прикажетеделать красавице из Реутова? Спать за «колготки» со студентами-иностранцами ейне хотелось. «Постельные вести» распространялись по их институту моментально, арепутацией девушка из бедной семьи рисковать не хотела. Шить она и вовсе неумела, к тому ж в негласной табели о рангах барышни в «самостроке» котировалисьчрезвычайно низко. Видно, студенты иняза не читали в детстве про Золушку.

Свои первые законные денежки, вполне приличные, кстати, Ингазаработала на перепродаже джинсов. В родном Реутове местный делец Рустам даже ине заподозрил, что партию «Левайсов» ее однокурсник Вацлав привез на самом делеиз Польши, а не из Америки, как утверждала Инга. За джинсами последовала«французская» парфюмерия, «итальянские» сапожки, и даже – удивительное дело –«португальские» парики! Польская легкая промышленность уже тогда работала безперебоев.

Но однажды ее после лекций вызвали в отдел кадров. Тампочему-то сидел не их отставник-кадровик, а довольно симпатичный молодойчеловек с холодными глазами. Инга сразу все поняла. Молодой человек,представившийся как Антон Сергеевич, не стал тянуть кота за хвост и обрисовалей две реальные перспективки.

Или она с треском вылетает из комсомола и, соответственно,из института за фарцовку, или подписывает соглашение о сотрудничестве.

– Ничего особенного мы от вас не потребуем, – пообещал еймолодой человек. – Только информацию. А мы закроем глаза на ваши маленькиешалости.

Она сотрудничала с Антоном Сергеевичем почти до окончанияинститута. Лишь на пятом курсе, выйдя замуж за губошлепого белобрысого МихаэляРемарка, она избавилась от звонков куратора из Конторы…

В Германии, куда привез ее ошалевший от любви Ремарк, Ингене понравилось. Глупый немец сделал свое дело, вывез за бугор, теперь эталошадь оказалась лишней. И, вытребовав солидный, притом положенный ей позакону, куш, Инга устроилась в Амстердаме. От Ремарка остались лишьвоспоминания и звонкая фамилия. Денег, вырученных за халупу в Москве, плюс кушот Ремарка, хватило на неплохую квартирку в полюбившемся ей городе. На прощаниеубитый горем Ремарк подарил ей щенка. Она не смогла отказаться, и ни разу непожалела об этом решении. Вздорный Огурец оказался единственным представителеммужского пола, которого она любила бескорыстно.

Работы в Амстердаме хватало, тем более, что кроме почти«родного» английского и сносного немецкого, Инга довольно быстро освоилаголландский. Переводила техническую документацию, участвовала в переговорах,уже в качестве синхрониста. Обрастала знакомствами, связями. И в русских кругахее ценили за внешнюю легкость характера и немалые организационные таланты.

И вот, одним прекрасным амстердамским утром, когда онанаслаждалась жизнью под чашечку капучино в кофейной на Лейденс-плейн, за еестолик подсел вежливый человек лет тридцати. Он не представился, а лишь передалпривет от Антона Сергеевича.

– А если я откажусь? – с вызовом спросила она. – Что вы мнездесь-то сделаете?

– Вы же знаете, что у нас не только в анекдотах длинныеруки. У вас будут неприятности с иммиграционными властями. Этого вам достаточно?

– У меня все в порядке с документами. Совсем скоро я получуголландское гражданство… – начала она, не слишком, впрочем, уверенно.

– Не получите, – с абсолютной определенностью заявил еевизави.

И она почему-то сразу поняла, что он вовсе не блефует.

– Допустим, я соглашусь. Но я и так столько лет пахала навас бесплатно…

– Об этом можете не беспокоиться. Я уполномочен предложитьвам регулярное материальное вспомоществование. Плюс мы будем помогать вам сработой. Так что сотрудничество наше будет взаимовыгодным во всех отношениях.Да, а куратором вашим теперь будет не Антон Сергеевич, а Игорь Леонидович.Приятнейших во всех отношениях человек. Желаю успехов! – И безымянныйнезнакомец исчез, чтобы никогда более не появляться в ее жизни.

Пару раз потом она встречалась со своим куратором, но, восновном, информацию передавала по телефону и международной экспресс-почте,благо, «эзоповым» языком она владела не менее живо, чем и прочими иностранными.

С бывшим однокурсником Олегом Инга любила встречатьсячрезвычайно. Он был всегда щедр, как Крез, и при этом ничего не требовалвзамен. В этом смысле все точки над «i» они поставили еще на третьем курсе.Олег был в нее влюблен, впрочем, как и вся немногочисленная мужская ратьинститута, но она достаточно четко ему дала понять, что любви у них не будет.