– Слышь, Кос, – почесал Фил в затылке, – а ты теперь всевремя, что ли, так жить будешь?

– Как так? – не понял Космос.

– Ну, на коврах. Есть, пить, спать?

– Ты, брат Фила, ничего не понимаешь. Ковер – это символжизни, – с пол-оборота завелся Кос. – По старинному ковру можно читать судьбучеловека.

– О-о-о! Узнаю брата Васю, в смысле Фару. Может, ты теперьмусульманство примешь?

– А что? Может, и приму. Не самая худшая в мире религия. –Кос сложил руки на груди и задумчиво зажевал губами.

– Но ведь там, – деланно удивился Фил и сделалбольшие-пребольшие глаза, – вроде как обрезание делать надо?

– Нет, вот с этим я пока повременю, – опомнился Кос. – Менябольше волнует философская сторона вопроса…

– Это ты про многоженство, что ли? – понимающе усмехнулсяФил.

Космос не успел ответить – гость повалил валом. Всеприпозднившиеся пришли одновременно, задерживался лишь Пчела. Да что-то Максане было видно.

– Вы что, сговорились, что ли? – изумлялся Космос,распаковывая подарки.

Все, как один, дарили имениннику и новоселу кухонную утварь.Всяких кастрюль, бокалов, чашек, и хитрых, не поймешь для чего предназначенных,приспособлений хватило бы на целый полк домашних хозяек. Дикому же Косу былонемного не по себе. «Жениться, что ли?» – подумал он, и эта мысль емунеожиданно понравилась. А что, прикольно, жених с таким вот кухонным приданым!

Оля, Саша и пацаны с подружками восторгались роскошнымубранством квартиры практически хором. И все как один задавали вопрос обобрезании.

– Да сделаю, сделаю я это ваше обрезание! – наконец невыдержал Космос. – Только отстаньте вы с этим вопросом!

Очередного звонка в дверь замученный призраком обрезанияхозяин не услышал. Дверь припозднившемуся Пчеле открыла Татьяна. Именно ейПчела и подарил роскошный букет истошно благоухающих лилий.

– Это что за прекрасная фея? Я не ошибся ли адресом? –ворковал Пчела, целуя девушке ручку, несмотря на все ее протесты.

– Я ж лук режу! – Ей все-таки удалось вырваться из рукшикарного красавца в темно-желтом восхитительном пальто.

– Это мой любимый овощ. – Пчела льстивым взглядомсоблазнителя осматривал прекрасную резчицу лука.

– Э-э! Брателла, полегче на поворотах. – Космос довольнобесцеремонно оттолкнул друга. – Это моя девушка, – объяснил он Пчеле, когдаТатьяна с букетом рванула обратно на кухню.

– А что ж ты свою девушку к станку поставил? Джентльменназывается, – пожурил Пчела. – Ну, с днем рождения, брат! – и он вручил Космосумиксер-универсал с пятнадцатью насадками. – Только что не танцует, – такотрекомендовал он достоинства этого чуда кухонной техники.

– Кос! А где же Юрий Ростиславович? – поинтересовался Саша.

– Да он в Сан-Франциско на конференции. По астероидам, –объяснил Космос. – Мы с ним потом отдельно отпразднуем. Ну что, все? Может,сядем?

– Макса нет, – оглянулся Саша. – Но думаю, скоро подтянется.А вот насчет сесть, тут у нас, кажется, проблемы.

– Тогда возляжем, как древние греки, – не преминул показатьсвою образованность Пчела.

Возлегли вокруг невообразимого количества еды, разложенной вглиняные среднеазиатские плошки. В центре стояло огромное блюдо с пловом.

– Татьяна, неужели это вы такая замечательная кулинарка? –томно спросил Пчела у моментально покрасневшей девушки.

За нее ответил Космос:

– Танюха, конечно, хорошо постаралась. Но в основном все этиразносолы из «Узбекистана». Зато все настоящее, никакого гнилого Запада, одинчистый Восток. Кристально чистый Восток, – подчеркнул Космос. – По спецзаказу!

– Внимание, внимание, – Саша постучал вилкой по фужеру, – увсех налито? Кто не налил, поторопитесь. Я буду говорить за нашего другаКосмоса Юрьевича, которому сегодня, и это не первоапрельская шутка, исполнилосьот роду ровно двадцать четыре года. – Саша оглядел всех веселым взглядом ипродолжил: – Одна из главных черт нашего общего друга это то, что он человекувлекающийся. И это замечательно. Так выпьем же за то, чтобы его увлечениясовпадали с его возможностями. А с возможностями мы ему поможем. Ура!

Едва успели осушить бокалы и рюмки, как раздался звонок вдверь. Это прибыл Макс.

– Всем привет! Кос, поздравляю! Я тут почтальона по дорогеперехватил. Кос, тебе аж целых три телеграммы.

– Кос, давай я вслух прочитаю! – протянул руку Саша. Взявтелеграммы, он развернул первую. – О! Тут чего-то не по-русски. А-а, простолатинскими буквами. Кос, это от Юрия Ростиславовича.

Быстро зачитав текст поздравления из Сан-Франциско и вторую,длиннющую телеграмму от Фархада, Саша торжественно приступил к оглашениютретьего приветствия.

– Ни хрена себе! – воскликнул он, едва развернув огромныйбланк.

– Что там? – напрягся Космос, по-хозяйски обнимая Таню заплечо.

– Правительственная! – Саша чуть не задыхался от восторга.

Оля с подозрением смотрела на мужа – что это он вдруг таквоодушевился?

Саша приосанился, пригладил волосы, и только тогда началчитать, с чувством произнося каждое слово:

– Уважаемый Космос Юрьевич! Вы – один из лучшихпредставителей того поколения, чья нелегкая молодость совпала со становлениемновой российской государственности. Именно такие как вы молодые люди с умнымиголовами и горячими сердцами являются надеждой вашей многострадальной России.Мы верим в вас. Именно в этот торжественный день я хочу поздравить вас спрекрасным праздником – днем рождения. Будьте здоровы, счастливы, вы нужнысвоей Родине. Искренне ваш, – Саша сделал многозначительную паузу, обвел всехвзглядом и зачел-провозгласил, повторив эффектную концовку. – Искренне ваш,Борис Николаевич Ельцин.

Повисло гробовое молчание. Кос протянул руку к историческомудокументу:

– Белый, дай-ка сюда. Это что такое? Правда, что ли? Аоткуда он про меня знает? – недоумевал он, разглядывая правительственный бланкс красным заголовком.

Бланк, похоже, был настоящий. Да он и был абсолютнонастоящим – Саше достали его по большой протекции знакомые депутаты. Аокончательную подлинность документу придали за коробку конфет девочки изсоседнего почтового отделения, куда Саша заглянул за полчаса до празднества.