Она услышала, как на входной двери звякнула металлическая планка, прикрывающая прорезь для писем, и со вздохом поднялась, чтобы забрать с придверного коврика почту. Среди обычных коричневых лежал хрустящий кремовый конверт с французскими марками, и Элла почувствовала, как ее настроение немного улучшилось. Она налила себе чашку чая и снова вышла в сад, чтобы, устроившись на скамейке, прочитать письмо Каролин. Когда развернула лист писчей бумаги, ей на колени упала белая прямоугольная карточка.

Сен-Мари-де-Ре

5 июня 1957 г.

Ma Chère Ella!

Как поживает Робби? Я думаю о вас каждый день и надеюсь, что он набирается сил. Твое последнее письмо было наполнено грустью. Я знаю, что тебе нелегко смотреть, как твой ребенок борется с болезнью. Поэтому хочу сделать тебе два предложения…

Во-первых, небольшой эскапизм, чтобы попытаться поднять настроение. Несколько картин Кристофа скоро прибудут в Эдинбург. Они были выставлены в моей маленькой галерее здесь, на острове, а затем отправились в путешествие: в Париж и в Лондон. Можешь себе представить?! А теперь едут в Королевскую шотландскую академию, чтобы принять участие в летней выставке. Итак, я посылаю вам это приглашение на приватный показ и надеюсь, что вы с Ангусом сможете присутствовать. Я хочу, чтобы после показа ты написала мне, что думаешь об этих произведениях и как их принимают в Шотландии. Пожалуйста, сходите. Видите ли, я надеюсь, что вы будете там моими глазами и ушами и тем самым окажете мне услугу.

Перехожу ко второму предложению, которое предполагает более длительное путешествие, нежели простая прогулка в город. Хочу пригласить вас на все лето погостить у меня на Ре. Бери с собой Ангуса и детей и приезжайте надолго, хоть на все школьные каникулы, если сможете. Представь себе, как полезно будет Робби погреться на солнце и подышать морским воздухом (помнишь тех детей в санатории, много лет назад? Ты же знаешь, какой здесь живительный воздух). Это без сомнения будет полезно и ему, и тебе. И я хочу наконец-то познакомиться с твоей семьей! Теперь, когда Кристоф стал известным художником, он почти все время проводит в Париже, так что я живу одна в этом большом доме с пустыми спальнями, которые, между прочим, тоже нетерпеливо ждут мою самую дорогую подругу и ее детей. Пожалуйста, скажи, что вы приедете, дорогая Элла.

Я с нетерпением буду ждать твоего ответа.

С любовью ко всем вам,

Элла прочла письмо, затем внимательно изучила приглашение. Приватный показ должен был состояться в ближайшую пятницу. Она посмотрела в сторону холмов. Облака, казалось, рассеялись, солнце засияло чуть ярче, и уныло-плоский серо-зеленый пейзаж внезапно окрасился тысячей разных оттенков света и тени.

Она закрыла глаза и на мгновение подставила лицо теплу. Затем сунула письмо обратно в конверт и вернулась в дом, чтобы позвонить и договориться о записи в парикмахерскую на утро пятницы.

* * *

– Ты выглядишь прекрасно, дорогая! – сказала мать Эллы, одобрительно глядя на дочь, когда та спустилась вниз в бледно-голубом обтягивающем платье, подчеркивающем ее стройную, даже после рождения двоих детей, фигуру. – Мне нравится твоя новая прическа. А теперь ни о чем не беспокойся, и не нужно спешить обратно. С нами все будет в порядке, правда, Рона?

– Спасибо! – Элла надела пиджак в тон платью и наклонилась, чтобы поцеловать Рону в щеку. – Но я буду не поздно. Без Ангуса я не собираюсь там задерживаться. Я просто посмотрю картины и вернусь домой. Сомневаюсь, что встречу там знакомых.

– Очень жаль, что Ангус не сможет сопровождать тебя сегодня вечером, – сказала миссис Леннокс. – У вас, похоже, никогда не бывает возможности сходить куда-нибудь вместе. Если тебе интересно мое мнение, вам не мешало бы постараться это изменить.

Элла вздохнула. Именно в тот вечер, когда она наконец-то преобразилась, у Ангуса появились важные дела на работе, из-за которых он был вынужден допоздна задержаться в конторе. Не исключено, что это был просто предлог. Возможно, думая о посещении выставки картин Кристофа, он испытывал противоречивые чувства и остался на работе, чтобы избавить себя от необходимости выбора. Понимая это, Элла благоразумно отклонила приглашение Каролин провести лето во Франции: это было бы слишком мучительно для Ангуса, даже несмотря на то, что Кристофа не будет рядом. Однако она очень сожалела об упущенной возможности; отдых на острове пошел бы на пользу всей семье. Оставалось надеяться, что лучшая шотландская погода продержится хотя бы в течение двух недель, пока их семья будет отдыхать в Арисейге взамен поездки во Францию.

Элла повернулась, помахала Роне и Робби, которые наблюдали за ней с порога, а затем, цокая каблучками по тротуару, быстро направилась к остановке, чтобы успеть на трамвай.

На Принсес-стрит царило оживление. В вечернем свете, высоко над садами, плыл замок, толпы горожан, воспользовавшись неожиданно теплым пятничным вечером, не спеша прогуливались или просто отдыхали на скамейках. Городские бары были заполнены любителями пропустить стаканчик в конце недели, чтобы затем отправиться домой. Элла немного нервно одернула лацканы жакета, прежде чем присоединиться к небольшой группе людей, входившей в боковую дверь КШA[93], вывеска над которой гласила: «Островные пейзажи». Она показала свое приглашение охраннику галереи, и он жестом пригласил ее войти.

Первая же картина показалась ей до боли знакомой, и Элла сразу забыла о волнении и смущении от того, что пришла одна. Она сверилась с программкой, которую взяла на входе. «Пляж в Сен-Мари» (1953). Пейзажи Кристофа Мартэ запечатлевают иллюзорный свет Атлантики на острове Ре. Не менее известный своими портретами, художник в настоящее время широко экспонируется в Париже и Лондоне».

Она нетерпеливо переходила от картины к картине, узнавая пейзажи из своего лета на острове, из прошлой жизни: церковный шпиль, возвышающийся над окрестными болотами; солончаки, выбеленные солнцем; пляжные травы, растрепанные летним бризом, а за дюнами – краски океана, его голубизна и зелень, бесконечная игра света и тени. Она наклонилась ближе к последней картине, чтобы получше рассмотреть цвет, который он выбрал для глубокого океана далеко на горизонте: виридиан. Легкая улыбка тронула ее губы. Это были приятные воспоминания.

– Чудесно, не правда ли? – Элла обернулась, услышав совсем рядом чей-то голос. – Вы ведь мать Робби Дэлримпла, не так ли? – Улыбающаяся пара выжидающе смотрела на нее. – Джон и Хизер Уилкокс. Мы – родители Хэмиша. Из школы.

– Ну да, конечно же. Простите, но я была за много миль отсюда.

Элла пожала им руки.

– Все дело в этих картинах. Какая же прекрасная выставка! Я в восторге, и особенно от этого художника. Есть что-то в том, как он передает ощущение этого места. Вы почти верите, что находитесь там на отдыхе, будто чувствуете запах моря!