— Знаешь, с каким удовольствием я бы тебя пристрелил, —прошептал он, — но мне нужно знать только одно. Кто заказал тебе акт на ужеубитую Элизабет Роудс?

Кто стоял за смертью американской журналистки и твоегоколлеги Короткова?

Полеванов молчал, ему было страшно от обилия подобнойинформации, внезапно свалившейся на него от этого незнакомого человека. Но ещебольше он боялся мести других людей. Однако страшный незнакомец не дал емувремени опомниться.

— У тебя нет никаких вариантов, — жестко сказал Дронго, —или ты сейчас умрешь, как собака, или назовешь мне имя человека, которыйзаказал тебе акт об убийстве Элизабет Роудс. Я считаю до трех, а потом стреляю.Постарайся сделать так, чтобы остаться живым, иначе уже твой собственный трупбудут препарировать в вашем институте твои коллеги-патологоанатомы.

— Нет, — выдохнул Полеванов, он мог представить себеподобную картину гораздо более реально, чем гость, — не надо.

— Имя, — потребовал Дронго.

— Полковник Чихарев, — выдавил Полеванов, — он работает вотделе по борьбе с наркотиками.

— Надеюсь, ты сказал правду, — произнес Дронго, убираяпистолет, — иначе мне придется вернуться. И тогда я больше ничего не будуспрашивать.

Он вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью, а Полеванов,оставшись один, заплакал, уткнувшись в свои ладони, как это обычно делаютмаленькие, несправедливо обиженные дети.

Юдин приехал на Лесную, когда там уже было много машин илюдей. Полковника Самойлова увезли в больницу, и сотрудники ФСБ, оставшиеся наместе случившегося, рассказали о происшедшем следователю. Здесь же находилсязаместитель начальника управления ФСБ по Московской области и заместительначальника Московского уголовного розыска. Правда, они довольно быстро уехали.

По большому счету ничего страшного не произошло. Такиесобытия фиксировались в городе довольно часто.

Два убитых бандита были не в счет. Ранение полковника было,конечно, неприятной новостью, но врачи ручались за его жизнь. Второе ранениеСамойлова хотя и оказалось довольно тяжелым, тем не менее ему снова повезло. Ксчастью, раненый Марат не сумел удержать свое оружие в руках и пуля попала не всердце, а в правый бок, чуть задев почку.

Соседи, уже высыпавшие на улицу, громко обсуждалислучившееся, когда Юдин поднялся в квартиру. Там на диване, подобрав под себяноги, сидела в халате хозяйка квартиры. Она уже успела к этому временинесколько прийти в себя.

Одеваться ее не пускали сотрудники ФСБ, опасавшиеся, что онаможет снова устроить какой-нибудь скандал уже с применением подручныхтехнических средств.

На лице ее еще были заметны следы пережитого. Вчетырехкомнатной квартире было просторно и светло. Марат явно не жалел денегдля своей возлюбленной.

Виктор сел напротив хозяйки на стул.

— Чего смотришь, — зло спросила женщина, — может, мне ещехалат снять, чтобы ты меня получше рассмотрел? Я трусы надеть не успела, а твоиребята не дают одеваться. Боятся, что я там бомбу спрячу.

Несмотря на молодость, Виктор работал следователемпрокуратуры уже не первый год и знал, как нужно разговаривать в подобныхситуациях. Пасовать или тем более отступать было нельзя. А нахальство нужнобыло перешибать еще большей наглостью.

— Можешь снять халат, — разрешил Виктор, — если, конечно,хочешь.

Женщина, поняв, что он ее переиграл, метнула в негопрезрительный взгляд и потуже запахнула халат.

— Он был твоим любовником? — спросил Виктор.

— Это жена твоя любовников держит, — вызывающе ответилаженщина, — а у меня любовников нет. Он другом моим был. Настоящим другом.

— Хорошо, — согласился Виктор, — пусть другом. Ты знала, чемтвой друг занимается?

— Нет, конечно, не знала, — пожала плечами Хорькова, — онприходил ко мне, ночевал, и все. Хороший человек был, вот я его и пускала.Нравился мне очень. А ваши гниды его раненого добили. Герои. Впятером наодного.

— Ты дурака не валяй, — прервал ее излияния Юдин, — скажилучше, где его вещи.

— Какие вещи? — женщина сделала удивленный вид. — Здесь еговещей нету.

— А его чемоданчик, — показал на принесенный в квартиру чемоданчикВиктор, — что там внутри?

— Я почем знаю? — шок после убийства прошел, и она, видимо,решила открещиваться от всего, что было связано с ее прежней любовью. Онаправильно рассудила, что все оставшиеся дома ценности можно вполне записать насвой счет.

Приходил и уходил. Вот и вся логика. Формально она былаправа. Квартира на ее имя, а все ценности могли быть подарены или куплены еебабушкой. Долго и утомительно пришлось бы доказывать, что именно ей подарилМарат. Как правило, этим следователи не занимались. А арестовать ее было не зачто. Нельзя же арестовывать всех людей, имеющих какое-то отношение к бандитам.И тем более женщин, встречающихся с этими бандитами. Конечно, ее можно былозадержать на трое суток, а применив закон о борьбе с бандитизмом — даже натридцать. Но она все равно могла ничего не знать. Марат был убит, и егоприятелям больше незачем было появляться у его бывшей пассии.

Виктор все это хорошо понимал. Но это понимала и Хорькова,почувствовав, что они ничего не могут с ней сделать.

— Значит, ничего не знаешь?

— Ты меня не пытай, — оборвала она его, — тоже мне,допросчик нашелся. До тебя уже здесь несколько типов побывали. Приходят,посмотрят и уходят.

— Откройте чемоданчик, — предложил Юдин одному изсотрудников ФСБ, — потом пригласите соседей и оформите как понятых.

Конечно, по строгим нормам уголовно-процессуальногозаконодательства требовалось присутствие понятых в момент открытия чемоданчика,Но таких норм давно нигде не соблюдали. В чемоданчике могло оказаться все чтоугодно, включая бомбу, наркотики, деньги или какой-нибудь компрометирующийматериал на видного политика. И все это открывать в присутствии понятых нестоило. Гораздо проще было получить две подписи уже после. Ни адвокаты, ни темболее судьи уже давно не обращали внимания на такие нарушения.

Чемоданчик открыли, и взору изумленных сотрудников ФСБпредстали пачки долларов, плотно уложенные рядами. С правого края лежали двапистолета и тугой целлофановый пакет с каким-то белым порошком. Один изсотрудников разрезал пакет, попробовал порошок.

— Кажется, наркотик, — сказал он, посмотрев на Юдина.

— Оформляйте и направьте в лабораторию, — приказал Виктор, —пусть проверят, какой это наркотик.

Он посмотрел на женщину.