Высмотрев все, что требовалось, Мазур одним бесшумным рывкомперемахнул внутрь, не потревожив многолетних геологических отложений, достигдверного проема и прижался к стене.

Он уже не сомневался, что здесь обитает один-единственныйжитель – тот, что наливался сейчас у ручейка студеной водичкой.

Из другого окна внутрь бесшумно приземлился Лаврик, встал подругую сторону проема.

Дальнейшее было совсем просто – когда здешний обитательвошел, пошатываясь, тихо и беспрестанно постанывая сквозь зубы, они с двухсторон аккуратненько взяли его в «коробочку». Задача оказалась даже проще, чемпредполагалось, – он был вялый и покорный, как набитая ватой кукла, Мазуредва сграбастал его за здоровую левую и подсек, а он и повалился лицом вниз,испустив жалобный стон. От него остро тянуло гноящимися ранами, слабостью,полным психологическим надломом.

Лаврик следил за окнами-дверями. Мазур, не теряя даромвремени, перевернул пленного лицом вверх, осмотрел внимательнее. Судя поисхудавшему, пышущему жаром лицу, незнакомца била лихорадка – рана крепенькозагноилась, температурка соответствующая, вон, даже жрать не может, в глотку нелезет…

Судя по всему, его здорово зацепило то ли россыпью мелкихосколков, либо, что гораздо более вероятно, – картечным дуплетом, крупнойдробью. Незнакомец, такое впечатление, родился в рубашке – кости не задеты,внутренности тоже, но загноилось качественно, грязь попала, медикаментов неимелось, да еще перевязка сделана не стерильным бинтом, а собственным ношенымбельишком…

Крепенько человеку досталось. И все равно Мазур не имелсейчас права маяться ненужным гуманизмом. Он старательно обшарил пленного напредмет наличия оружия, не обнаружив такового, чуть ослабил хватку, извлек ножи выразительно поводил им под носом калеченого. Тот уставился на него круглымиот боли, уже малость отливавшими сумасшествием глазами:

– Вы кто?

– А ты – кто? – спросил Мазур.

– Охотник…

– С автоматом? – фыркнул Мазур. – В двухшагах от границы? Дичь, я смотрю, тебе попалась двуногая и весьма склочная, вонкак тебя разделала…

Приходилось идти ва-банк, не было времени играть впсихологию и хитрые подходы. Он попросту приблизил лезвие к лицу лежащего ирявкнул:

– Где Гейша?

Тот явственно изменился в лице. И, вжимаясь затылком впокрывавшую пол сыпуче-гнилую дрянь, спросил:

– Вы кто?

Причем, что характерно, вовсе не стал уверять, будто никакойГейши не знает, будто полагает, что гейши обитают исключительно в Японии, докоторой отсюда далековато… Судя по мимике, Мазур был на верном пути.

– Мы-то? – усмехнулся Мазур. – Мы – люди военные,государственные, на службе находимся… Ты что-то не рад, я вижу?

– Только в присутствии адвоката… – прошелестел пленник.

– Ага, – сказал Мазур удовлетворенно. – Прекрасныйоборот речи, позволяющий делать многозначительные выводы… Через границу бегаем,а? Культурно-исторические ценности злодейски на ту сторону переправляем?

– Ничего я вам без адвоката…

– Ты в кого такой дурень уродился? – почти ласкововопросил Мазур. – Ага, сейчас я тебе адвоката приведу. Они в этих краяхтабунами пасутся, только выйдешь за порог – а там одни адвокаты, сорок тысячадвокатов… С компьютерами и факсами, уписяться можно… – Он пытливоприсмотрелся к лежащему. – Хотя вид у тебя, дружище, и самый что ни наесть похабный, но угадывается обремененный некоторым образованием интеллигент,набивающий карманы краденым достоянием науки… Прав я? Сам вижу, что прав… Тысвое положение оценил? Места вокруг насквозь нецивилизованные, ты уже, обормот,гниешь качественно, а если я вдобавок возьмусь твой хилый организм ножичкомуродовать, вообще загнешься… Какие тут адвокаты, ордера и вообще цивилизация?Некогда нам с тобой чикаться согласно уголовно-процессуальному кодексу…Соображаешь?

– В больницу… – прошептал лежащий.

– Мысль довольно здравая, – сказал Мазур. – Толькочтобы заслужить вертолет и больницу с чистыми простынями, нужно оченьпостараться. Мы не звери, служба такая… Короче, урод. Или ты запоешь, какШаляпин, или я из тебя ремней нарежу, а потом брошу здесь к чертовой матери,даже не закапывая, звери обгложут…

– Не надо… В больницу… – попросил пленный, которому былоочень больно и очень страшно, дураку видно.

– Утром стулья, вечером деньги, – сказал Мазур, морщасьот идущего из импровизированных повязок запашка. – Я тебя даже перевяжусобственноручно, медикаментами обработаю… Сначала – откровенный разговор, потом– гуманное обращение, вертолет и больница… А?

– Вы кто?

– Тьфу ты, – с досадой сказал Мазур. – Третий разспрашиваешь, заладил… Спецслужба. На данный момент тебе этого хватит. ГдеГейша, я тебя спрашиваю?

– Ну что ты с ним возишься? – спросил Лаврикнедовольно. – Сними ты с него штаны и загони шомпол в жопу, кто нас будетшпынять за превышение полномочий? Некогда с ним возиться…

Он говорил скучным, будничным голосом, словно речь шла осущих пустяках вроде штрафа за неправильный переход улицы, – и это, Мазуротметил, произвело на пленного нужное впечатление.

– Ну, хватит, – сказал Мазур твердо. – Я покачто добрый. А вон тот – злой. И если мы с тобой не договоримся по-хорошему, ониз тебя фарш навертит. Тебе что, жить не хочется, дурья голова?

Судя по тому, как подернулись влагой глаза пленного, жить онхотел, и очень.

– Гейша на той стороне, – сказал он слабымголосом. – В Монголии.

– И когда она должна вернуться? – спросил воспрянувшийдухом Мазур.

Лежащий дернулся, издал какие-то странные звуки, нечтосреднее меж кашлем и рыданиями. Мазур не сразу и догадался даже, что это смех.Ага, смех, вот именно…

– А вот хрен ее знает… – сказал раненый, лихорадочно блестяглазами, оскалясь. – Может, и совсем не вернется. Ее монголы зацапали…

– Это как?

– У них тут стоянка по ту сторону, недалеко от границы…Табуны гоняют… Позавчера какие-то обормоты сходили на ту сторону и угнали то ликоров, то ли коней… Тут многие этим промышляют… Монголы шляются на нашусторону, а местные…

– Да знаю я про эти забавы, – нетерпеливо перебилМазур. – Ты о деле давай…

– Монголы, понятно, обиделись. Рванули на нашу сторону,чтобы разобраться… Мы на них и напоролись… Объясниться не успели, они и нестали бы слушать толком, пальба началась моментально…

– Где-то я их понимаю, – кивнул Мазур. – В такихусловиях особенно разбираться не станешь. Налетишь на первого, кто подвернетсяпод руку, особенно если учесть, что приличные люди здесь как-то не ходят, ашляется всякая сволочь… Ну и?

– Ну и понеслось… Верку сграбастали. Толю тоже, утащили нату сторону… Я положил одного, а потом они меня зацепили… Ушел тайгой… Думал,отлежусь и буду выбираться, только горит все, сил нет…