– Поддерживай его! Надо отсюда убираться побыстрее!

– Я не смогу… – протянула она жалобно. – Сил нет, почтине кормили.

Двумя пальцами извлекши из аптечки таблетку, Мазур сунул ейв рот, задрал голову, зажал нос. Она инстинктивно сглотнула. Ничего, сейчасбудет ей прилив сил…

– Ну! Вперед!

Они двинулись в темную чащобу – в основном Лаврикаподдерживала Гейша, временами помогал и Мазур, но он главным образом был заняттем, что бдительно прикрывал отход.

– С-сука… – сквозь зубы выдохнул Лаврик, пытавшийся шустропереставлять ноги, насколько это было возможно. – Это ж одна из баб,больше некому… Узнает кто, позору не оберешься…

– Значит, такое уж твое невезение, – хмыкнулМазур. – Поймать ночью одну шальную пулю из пяти. Ничего, нам и помиратьне в диковинку, кто ж знал, что у баб тоже есть в вигваме ружье… Ети ее…

«Стареем, – подумал он хмуро. – Хрен бы мы поймалишальную пулю, будь помоложе».

– Слушайте, – прерывающимся шепотом сказала Гейша,старательно подпирая Лаврика, мало напоминавшего пушинку. – Кто вы такие,собственно говоря?

«Ага, начала понемногу приходить в себя. А это плохо,до дацана километра три, не меньше…»

– Ускоренная помощь, – сказал Мазур. – Юныесурки-благодетели… Потом будете задавать вопросы, прелесть моя, а пока что –шагом марш…

Погони он не ждал – кому за ними гнаться, собственно?Монгольской погранохраны поблизости явно нет, да и не станет она ночью лезтьбез приказа на сопредельную территорию. Обитатели стойбища мало похожи накуперовских индейцев и тоже не кинутся по темени вдогонку за столь резкимпротивником. Но если эта обормотка что-то нехорошее заподозрит и начнетбрыкаться, ситуация, и без того невеселая, еще более осложнится…

– А все-таки?

«Плохо иметь дело с профессионалами, – подумалМазур. – Очень уж быстро приходят в себя даже после нешуточных житейскихпередряг».

– Я же говорю, Вера, ускоренная помощь, – сказал оннасколько мог беззаботнее. – Ваш спутник добрался до лагеря, и Никольскийпослал нас на выручку. Мы, как бы поделикатнее выразиться, из той же системки…

Она остановилась, повернулась к нему, в голосе звучалоименно то, чего он опасался:

– Черт, я только сейчас… Почему же вы не забрали из ямы…

Лаврик отпустил ее плечо, схватился за ближайшее дерево итихонько распорядился:

– Кирилл, кончай спектакль, чревато…

– Понял, – сказал Мазур.

И с разворота, не особенно сильно, но качественно заехалГейше в солнечное сплетение.

Ожесточенно работали пушки последнего оставшегося в портуэсминца, и броневики неуклюже крутились совсем близко, и даже сопливомулейтенанту ясно было, что позицию более не удержать, что пора отступать ккораблю. И чья-то рожа выдвинулась неизвестно откуда, исполненная гаденькогоазарта…

Его все же сморила зыбкая утренняя дрема. Броневикимоментально растворились в невозвратном прошлом, но рожа осталась – этораненый, сволочь такая, подобрался к Мазуру и осторожненько, кончиками пальцев,пытался расстегнуть кобуру, но, не зная секрета застежки, лопухнулся, заставилчутко вскинуться…

Не особенно и изощряясь, Мазур попросту врезал ему носкомвысокого ботинка под дых, и тот отлетел, плюхнулся в мусор, на раненый бок,сдавленно взвыл.

– Ах ты ж, сука, – сказал Мазур, выпрямляясь. – Яна тебя для того тратил хорошие лекарства, чтобы ты за казенное оружиехватался?! Как волка ни корми…

Раненый лежал в нелепой позе и инстинктивно прикрывалсяблудливыми рученьками, резонно ожидая чего-нибудь вроде хорошего пинка.

– Ладно, тварь, живи… – устало усмехнулся Мазур,оглядываясь.

Подумал с печальной иронией, что ситуация как нельзя лучшеподходит под старую польскую присказку. Компания была небольшая, но крайнереспектабельная: пан директор, пан аптекарь, пьяный золотарь, две курвы и я…

Действительно, собравшееся в дацане общество было, мягкоговоря, не обычным: один здоровый адмирал и один подраненный, одна иностраннаяразведчица, один гробокопатель…

Лаврик лежал в уголке на Мазуровом бушлате, прикрывглаза, – у него сейчас было не самое веселое состояние, отходил от ударнойдозы спецмедикаментов, этакой своеобразной ломки. Утро выдалось прохладное, даи от потери крови в таких случаях бьет нешуточный озноб. Ничего, это несмертельно, пусть даже задета кость, пусть им не по тридцать даже. Черезполчасика вколоть ему очередную дозу, повязку сменить…

Мазур перевел взгляд на Гейшу. Долгожданная добыча сиделасмирнехонько под оконным проемом, связанная надлежащим образом. Ночью, едвапересекши границу в обратном направлении, Мазур решил не рисковать: у него былна руках раненый, а эта стервочка в любой момент могла рвануть в тайгу,справедливо полагая, что полная неизвестность все же лучше плена, – и какее потом ловить?!

А посему пришлось поступить незамысловато и жестоко: сунутьей плюху под вздох, спутать веревкой так, чтобы едва могла шевелить ногами, иподталкивать, когда останавливалась, другой рукой поддерживая Лаврика. Так чтовозвращение к дацану обернулось той еще прогулочкой. На плече виснет раненый, влевой руке – конец веревки…

Добирались долго. Добрались. Погони не случилось – должнобыть, освобожденные своими женщинами от пут обитатели стойбища справедливорассудили, что не стоит кидаться очертя голову в ночь и полную неизвестность.Спасибо и на том…

Лаврик тихонечко застонал сквозь зубы. Мазур грустноусмехнулся: кроме физической боли старый волчара наверняка испытывал инешуточные моральные терзания, как любой на его месте. Это и называетсякачественно лопухнуться: крайне легкомысленно поступил Самарин, не зачистивженскую юрту, а в результате получил, во-первых, совершенно шальную пулю, аво-вторых – от бабы. Что поделать, так оно в жизни и случается, примерыизвестны, и ничуть не легче оттого, что у тебя немало предшественников. Ладно,хоть живой остался, мог и в затылок огрести – но тем не менее удар по репутацииощутимый…

В старые времена, что ни говори, та самая мощь дракона хотькак-то страховала от наиболее глупых промахов. Выбирайся они на задание встарые времена, наверняка имели бы точную карту со всеми кропотливо помеченнымистойбищами, полный список их обитателей с краткими анкетными данными (а принужде – и компрой), психологические портреты всех, от «патриарха» досовсем молодых бабенок, склонных при нужде браво хвататься за карабин… Размахобеспечения был качественно иной – как и скрупулезность. Ладно, что уж теперьрвать душу… Могло быть и хуже.

Он покосился на Гейшу – девица вроде бы дремала в своемуглу. Что интересно, за все время обратного пути к дацану она даже и не пробовалапротестовать вслух и, в общем, особенно не барахталась. Была покорной, каковечка. И это-то Мазуру не нравилось более всего. Опытные, профессиональныеразведчики так себя ведут в одном-единственном случае: если моментально принялидля себя какое-то решение и все дальнейшее поведение подстраивают под него.Какая там прострация и шок – приличный шпион вообще не должен знать таких слов.