в Таниной комнате. Им с Володей будет веселее.

Княгиня подумала, что и в гимназию будет ходить безопаснее, чем в одиночку. Сегодняшний рассказ Володи о нападении барона Штемпеля привел её в ужас. Но младший сын даже под угрозой лишиться сегодня не только обеда, но и ужина категорически отказался ездить в Соляной переулок и обратно на извозчике. И причина, княгиня эта отлично понимала, крылась в Феде. Но если тот будет жить с ними, проблема сама собой отпадет, и оба гимназиста будут кататься на учебу в закладке. Потому что это будет её, княгини, условие.

– Я согласна. Но…

– Я весь во внимании…

– Найди себе девушку постарше.

– Старше ветхозаветного пророка?

– Она ведьма! И я ещё вчера поняла, что она тебя приворожила. Ты не отходил от неё. А сегодня вдруг пошел к ней в гости.

– Зина очень необычная, интересная. Она с деревьями говорит, с животными.

– Я ж говорю, ведьма.

– Она маленький ребенок. Умеет читать, но книг ещё толком не видела. Пожалуй, её образование надо начать со сказок Пушкина.

– Я же сказала. Это не просьба, это – условие.

– Если будешь ставить мне условия, я от вас съеду. Спасибо деду, деньги у меня имеются. И тогда ты не сможешь знать, кого я принимаю в гостях. Ведьму или новомодно постриженных девиц, которые, куря папироски, почитывают Герцена с Чернышевским, мечтая то ли взорвать царя, то ли устроить оргию…

– Я зря сравнила тебя с твоим отцом. Ты много хуже. Ладно, пойдем к детям.

Володя, в отличие от Жени, торговаться с матерью не стал:

– Ладно. Если с Федей, то я не против ездить на извозчике.

Сияющий от счастья Липов-младший кивком подтвердил свое согласие.

После ужина Женя отвез домой Федю и Зину, крепко сжимавшую в тоненьких руках «Сказки» Пушкина.

* * *

Дерзкий привез Кешку в «Баден-Баден». Вызвав коридорного, заказал роскошный обед из ресторана «Палкин». Так как после завтрака прошло довольно много времени, Кешка успел проголодаться и уплетал за обе щеки разные блюда, которые не только никогда не пробовал, но даже и названия не слыхал: суп из раков, мозги бараньи с капустой в соусе бешамель, заяц жареный со сметаной и под самый конец пиршества – пирожное из французского теста с яблоками.

– Уф! Гляди, батя, живот у меня теперь как барабан.

– У меня тоже, – признался Дерзкий.

– А правда, что ты с царем знаком?

– Конечно, правда, я ведь генерал. Царь всех генералов знает лично.

– А с поваром Зимнего дворца ты знаком?

– Нет.

– Жаль.

– Ты что, не наелся?

– Да я про другое. Представляешь, сколько в Зимнем дворце костей можно набрать. – Кешка покосился на свои мешки, брошенные у вешалки. – Надо бы сходить перекупщикам товар сдать.

– Успеется. Давай-ка отдохнем после обеда. Про мамку лучше расскажи. Слышал, она в сыскной сидит.

– Да! Мы с ней давеча крестик пошли ростовщику сдавать. А он с ножом в горле на полу лежит. Успел лишь попросить сыну медальон передать, а потом сразу умер.

– Что ещё он сказал?

– Что-то про шифер и березки, я не понял.

– А где медальон?

– Вот! – Кешка сбегал к вешалке и достал его из мешка.

– Дай-ка его сюда. – Дерзкий, открыв крышку медальона и вооружившись лупой, стал считать листочки.

Кешка же продолжал рассказывать ему о своих дальнейших злоключениях. Чванов его не слушал, только изредка для порядка кивал.

– А ещё я тебя с Соней познакомлю, – интригующим голосом пообещал Дерзкому Кешка. – Она меня читать пообещала научить…

Чванов решительно встал. Всё! Кешка ему больше не нужен. Надо отправить ребенка сбывать кости, а самому быстренько отсюда съехать.

Но в этот миг в дверь деликатно постучали.

– Ты что, ещё еды заказал? Нет, я больше есть не могу, – признался Кешка.

Дерзкий, не обращая на него внимания, подошел к двери, отпер ее ключом, вставленным во внутренний замок, и осторожно открыл левой рукой, правой сжимая в руке «кольт». Из коридора ему широко улыбнулся портье:

– Можно вас на минуточку?

Убедившись, что в коридоре больше никого, Дерзкий вышел из комнаты:

– Чего тебе?

В ответ портье показал его собственный фотографический портрет, сделанный полтора года назад в пересыльной тюрьме:

– Агент из сыскной заходил. Он с виду студент, но мы-то знаем, где он служит. Я вас признавать не стал, но коридорный, он человек очень глупый, мигом опознал.

– И?

– Коридорный послан в участок, агент караулит вас в вестибюле. Я могу вывести через потайной вход.

– Сколько?

– Триста.

– Столько нету.

– Ну, тогда… – Портье развернулся.

Дерзкий достал «кольт» и взвел курок:

– Стой!

Портье обернулся:

– Если убьете меня, тогда уж точно отсюда не выберетесь.

Дерзкий, нащупав в кармане деньги, вытащил их и отсчитал три «катеньки»:

– Держи!

– Премного благодарствую. Мальчонку туточки оставите?

Чванов на миг задумался. Дату смерти, зашифрованную во втором медальоне, он теперь знал. Кешка ему больше не нужен… Хотя… Он что-то говорил про какую-то квартиру, где вчера ночевал. Такое жилище сегодня бы пригодилось. Ведь Вяземская лавра, Долгуши, Горячее и Гаванское поле и прочие места кишат ищейками сыскной полиции.

Дерзкий развернулся и вошел обратно в комнату:

– Кешка! По коням!

– Что такое? – очнулся придремавший после обильного обеда мальчик.

– Сматываться надо. Государь-император не простил мне отставки, велел схватить меня.

Кешка мигом собрался, подхватив у вешалки мешки с костями. Портье долго вел их по коридорам второго этажа, потом по лестнице спустил в подвал, где они долго кружили, идя по щиколотку в грязной, вонючей воде. Наконец они поднялись вверх на несколько ступенек. Портье несколько раз дернул запертую снаружи на навесной замок дверь. Потом потарабанил в неё. Через несколько минут кто-то подошел и, провернув в заржавевшем замке ключ, распахнул дверь.

– А! Це ты, Максимыч!

– Кому ж ещё быть?

Дерзкий оглянулся по сторонам – они оказались напротив Прудков, небольшого садика, возникшего на месте бассейна, из которого в петровские времена вода Лиговского канала по керамическим трубам подавалась в Летний сад. Попрощавшись с услужливым Максимычем, Дерзкий с Кешкой двинулись к Лиговке.

– Ты что-то про квартиру говорил, в которой вчера ночевал, – напомнил беглый каторжник мальчику. – Где она, чья?

– На Васильевском…

– Отлично.

– Соня в ней живет.

– Кто такая?

– Но я же рассказывал. Барышня, что от полиции меня спасла.

– Прекрасно! То, что надо. Она одна живет?

– С кухаркой и горничной.

– То, что надо!

Дерзкий свистнул проезжавшему мимо извозчику. Тот остановился:

– Тпру! Куды, ваше благородие?

– На «Ваську»!

– Куды именно? «Васька» большая…

– Адрес назови, – велел Кешке Дерзкий.

– Пятая линяя, десятый дом.

– Что? Босяк тоже с вами? – удивился извозчик.

– С нами. Тебе, желтоглазый, не