– На свете никогда не будет человека, за которого ты сможешь выйти замуж, Энн, – с улыбкой сказала Эмили. – Ты слишком хороша для этого мира.

Шарлотта повернулась к Селии.

– Если бы я любила человека и он обратился бы ко мне с такой просьбой, я была бы только счастлива направить его на путь истины. Разве не в этом состоит долг жены – служить лучшей частью своего мужа?

– По правде говоря, – ответила ей Селия, – к тому времени я была уже так влюблена в Чарльза, что не представляла себе жизни без него. Я понимала, что могу оказаться такой же одинокой и никому не нужной, как Имоджен, но все же была готова рискнуть. Даже если бы он нарушил данное мне слово и моя жизнь в замужестве оказалась бы мрачной и полной горя, – а тогда ничто не позволяло предположить, что будет иначе, – я все равно вышла бы за него, потому что любила его всем сердцем!

– Да, да, – горячо подхватила Шарлотта, – сердцу не прикажешь!

– Она своему точно не прикажет, – шепнула Эмили Энн, а та подавила улыбку.

– К счастью, Чарльз сдержал слово. Он пришел ко мне чистым телом и душой, так что первые недели нашей супружеской жизни были так блаженны и самозабвенны, как любая молодая жена может только желать.

– Но вот глубокой ночью – мы тогда только вернулись из Италии – в нашу дверь постучал Честер. – Улыбка Селии померкла. Она выпрямилась на стуле, вспоминая те ужасные события. – Чарльз велел мне оставаться в постели, однако среди всех обязанностей супруги покорность мужу, признаюсь, наиболее тягостна для меня. Вот почему я тихонько выбралась из спальни и стала подглядывать за ним с лестничной площадки. Как только я увидела, кто пришел, то сразу поняла: настал срок испытания предсвадебных обещаний Чарльза.

– Чего хотел Честер? – спросила Энн.

– На руках он держал тело женщины: она была избита и вся в крови. – Голос Селии упал до едва различимого шепота. – Бедняжка была едва жива, я лишь по цвету волос смогла понять, что это не Имоджен. Честер едва ли не швырнул ее на пол и в выражениях, которых я не хочу повторять, объяснил, что некоторое время держал женщину у себя, но, устав от ее нытья, решил прогнать, отчего она разъярилась и набросилась на него, а ему пришлось защищаться. При этом на нем не было ни царапины, в то время как она… – Селия покачала головой и тяжело сглотнула, вспоминая увиденное. – Она была просто истерзана.

– Честер просил Чарльза заняться женщиной, но так, чтобы его имя не всплыло, в случае чего, в связи с ней. Чарльз отказывался, но я больше не могла стоять в стороне. Сбежав по лестнице, я стала умолять мужа взять бедняжку к нам. Наконец он сжалился над ней и сказал Честеру, чтобы тот уходил.

– В ту ночь я впервые помогала Чарльзу в операционной. Он шил и шил, соединял одну за другой сломанные кости, а я обмывала с бедной женщины кровь и, как могла, облегчала ее страдания. При первом осмотре мы обнаружили на ней куда больше ран и повреждений, чем открывалось беглому взгляду. Стало понятно – женщина подверглась жесточайшему избиению. И еще мы поняли вот что: Честеру нравилось причинять боль.

– О боже мой, – прошептала Энн, поворачиваясь к Эмили, которая даже побледнела при одной мысли об этом.

– До чего страшно знать, что такие дьяволы ходят среди нас, – прошептала Шарлотта, беря за руку Энн. Чем дольше они слушали, тем быстрее угасала их надежда узнать, что Элизабет Честер жива.

– Жизнь нашей пациентки висела на волоске еще не один день, но я не отходила от нее, и в конце концов нам с Чарльзом удалось спасти Хэтти от смерти.

– Хэтти? – Энн бросила взгляд на дверь, за которой не так давно скрылась экономка.

– Да, – подтвердила Селия. – Я не могла допустить, чтобы она вернулась к своему прежнему занятию, и отправить ее в работный дом тоже было выше моих сил. Поэтому она осталась с нами. Кстати, кухарку мы тоже взяли с улицы. Больше прислуги нам не нужно, но у меня есть мечта – обеспечить работой всех женщин Брадфорда, которых нужда толкает на…

– Проституцию, – закончила за нее Эмили и одобрительно кивнула. – Вы – прекрасный человек, равных вам я не видела никогда.

– Спасибо. – Селия улыбнулась немного удивленно. – Боюсь, что ваше мнение обо мне переменится, когда вы услышите финал моей истории. Поступок Честера вызвал такое отвращение и ужас у Чарльза, что он решился сообщить о нем властям. Но я его отговорила.

Сестры ничего не ответили, и некоторое время в гостиной стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Энн невольно задумалась над тем, не отсчитывают ли они последние мгновения жизни Элизабет, или, быть может, те давно миновали?

– Мы тогда только поженились, – стала объяснять Селия. – Чарльз едва начал практиковать. Мы оба мечтали помогать бедным, а это было возможно лишь при том условии, что у Чарльза будут постоянные состоятельные пациенты, которые никогда не пойдут к молодому врачу с сомнительной репутацией. Вот почему малейшее подозрение в связи с Честером, с его образом жизни и его злодействами поставило бы крест на наших замыслах. Я тогда считала, что, вырвав из рук смерти и с улицы Хэтти, мы уравновесили зло, сотворенное Честером, и этого было достаточно. Я долго убеждала в этом Чарльза, и он наконец согласился. Но я ошибалась, поскольку Честер решил, что сделал Чарльза своим сообщником. И Хэтти была не последней женщиной, приведенной им к нашему порогу. В это же время я написала письмо Имоджен, в котором прямо предложила ей убежище на тот случай, если она захочет укрыться где-то со своим новорожденным ребенком. Но она не ответила. Молчание затягивалось, как вдруг мы узнали, что Имоджен умерла. Честер рассказал нам о ее якобы болезни, но он лгал, а я чем дальше, тем больше думала о том, как она была одинока и беззащитна, и мучилась угрызениями совести от того, что не заставила Чарльза отвезти меня к ней из страха перед страшным открытием, которое могло ждать меня там. Прошло несколько лет, все связи между ним и нами прервались – я даже не слышала, что он опять женился. И вдруг… настала ночь, когда он прислал за Чарльзом, чтобы тот приехал к Элизабет Честер.

– Значит, Честер избивал и ее? – спросила Энн, и ее глаза наполнились слезами. – Несмотря на то, что она носила ребенка?

– Избивал, и не только, – подтвердила Селия. – В то утро, вернувшись домой, Чарльз не хотел видеть меня, так он переживал из-за того, что мы скрыли истинную природу Честера. Какое-то время мне даже казалось, что его любовь потеряна для меня. Как это было ужасно: думать, что до конца своих дней я буду связана с человеком, который ненавидит меня, и знать, что его ненависть оправданна. Но муж все же простил меня. И преподал мне урок: не отворачиваться от зла – священный долг каждого человека. После того случая мы дали друг другу клятву: всегда изобличать зло, не молчать о нем, чего бы это ни стоило нам самим.

– Именно к этому стремимся и мы, – подхватила Шарлотта. – И теперь с бо́льшим основанием, чем когда-либо.

– На следующий день муж пошел к констеблю, и тот нанес Элизабет Честер визит. Следы побоев были у нее по всему телу, однако она утверждала, что потеряла сознание и упала с лестницы. Тогда я, вспомнив свое неудачное письмо к Имоджен, поняла, что Честер запугивал своих жен и они пискнуть не смели о своих обидах. Тогда я сказала себе, что тут уже ничего не поделаешь.