– Зато от тебя шарахаются с первого взгляда!

– Бога ради, перестаньте. – Энн встала, и старшие сестры замолкли. – Речь идет о жизни женщины, мы должны быть справедливыми и вести себя подобающим образом, а вы только и делаете, что препираетесь, как малые дети. Эмили, ты даже не спросила о брате. Шарлотта, и ты ничего о нем не сказала.

– Дома, вернулся ночью, с тех пор лежит, мучается похмельем, не иначе! – выпалила Шарлотта, разозленная предположением сестры о том, что ее нисколько не заботит судьба брата.

– Тогда я пойду к нему и спрошу, не нужно ли ему что-нибудь для облегчения его страданий, – твердо сказала Энн. – После ужина мы поговорим и обменяемся новостями, а до тех пор я не хочу слышать от вас ни единого писка. Да, и экспедицию в Брадфорд завтра возглавлю я, потому что это задача для взрослой женщины, каковой ни одна из вас, судя по всему, не является.

Эмили и Шарлотта молчали, пока их младшая сестра, покинув комнату, поднималась по лестнице, четко отпечатывая каждый шаг.

– Надо же, какие мы сердитые, – сказала Эмили.

– Да, избаловали мы малютку Энн, – добавила Шарлотта.

Тем не менее спорить они перестали.

Сестры не застали доктора Прескотта на месте. Они вышли из дому рано утром, решив, что не стоит писать доктору и предупреждать его о своем визите. Им хотелось застать жертву врасплох, а опыт с миссис Ханичерч научил их тому, что первая реакция человека на их расспросы способна рассказать больше, чем любые слова.

Все еще преисполненная решимости стать гвоздем этого визита, Эмили заслонила собой миниатюрную старшую сестру и энергично позвонила в колокольчик. Дверь вскоре отворилась, и сестры оказались лицом к лицу с грозной экономкой: очень широкой в талии и с такими могучими руками, словно она с рождения только и делала, что месила тесто на хлеб.

– Добрый день. – Женщина сделала книксен, вопросительно глядя на Эмили.

Шарлотта, забавляясь, наблюдала за Эмили, а та, помолчав с минуту, отступила за старшую сестру и легонько подтолкнула ее вперед. Да, до королевы пиратов Эмили еще далеко, как бы она ни притворялась, подумала насмешливо Шарлотта.

– Добрый день, – улыбнулась она. – Мы бы хотели знать, возможно ли попасть на прием к доктору Прескотту сегодня? Мы издалека, и у нас мало времени.

– Доктор не принимает на дому, – сказала экономка и замолчала, оглядывая сестер с головы до ног так, словно надеялась прогнать их одной силой своего взгляда – и, надо сказать, это у нее почти получилось.

– Кто там, Хэтти? – раздался женский голос, и на пороге появилась леди. Миссис Прескотт, как тут же решила Шарлотта, была аккуратной, интеллигентного вида женщиной примерно одного возраста с ней, в красивом, но в то же время практичном платье, с яркими живыми глазами.

– Мы сестры Бронте из Хоэрта: Шарлотта, Эмили и Энн. Не могли бы мы поговорить с доктором Прескоттом о нашем отце?

– О преподобном Патрике Бронте, вы хотите сказать? – переспросила миссис Прескотт, чем весьма встревожила сестер, которые и не предполагали, что их фамилия что-то говорит жене доктора.

– Прошу вас, входите и выпейте со мной чаю. Думаю, я смогу вам помочь. Хэтти, принеси нам, пожалуйста, чаю.

Хэтти посмотрела на миссис Прескотт с таким удивлением и даже обидой, точно ее попросили не исполнить ее прямую обязанность, а сделать нечто необыкновенное, но все же удалилась куда-то, видимо, в сторону кухни.

– Так вы мисс Бронте из Хоэрта? – улыбнулась миссис Прескотт, проводя их в гостиную. – Я читала в «Лидс Меркьюри» письмо вашего отца – он призывает запретить детские хлопковые платьица, которые часто загораются и служат причиной смерти от ожогов, и должна сказать, что я его полностью поддерживаю. Только в прошлом году от этого скончались более сотни младенцев. Бессмысленные, трагические жертвы, которых так легко было избежать.

– В самом деле, – улыбнулась Шарлотта. Эмили немедленно прониклась теплым чувством к миссис Прескотт, которая говорила ясно и энергично. В ней чувствовался родственный дух.

Явилась Хэтти с подносом в руках, на котором дребезжали чайные чашки, и плюхнула его на ореховый столик так же заботливо, как фабричный рабочий сбрасывает с плеч мешок шерсти. Миссис Прескотт улыбнулась так спокойно, словно ничего не случилось, и взглянула на поднос.

– К сожалению, Хэтти забыла о молоке, да и лимон тоже не положила. Вы не возражаете, если мы выпьем чаю как есть?

– Разумеется, – ответила Шарлотта. – Мы, собственно, именно так его и предпочитаем.

– Что касается моего мужа, – продолжила миссис Прескотт, разливая чай, – он, к сожалению, не ведет прием на дому и сам к пациентам не ходит, за редким исключением. Я буду рада замолвить ему словечко за вас, чтобы он посетил вас в Хоэрте, но, может быть, вы расскажете мне, какую помощь требуется оказать и почему вы считаете, что этого не может сделать местный врач?

– Дело в том… – Шарлотта замешкалась. Об этом они не подумали.

– Это дело частное, – вмешалась Эмили, – причем такое, какое мы предпочли бы обсудить с доктором, а не с его женой.

Миссис Прескотт тут же ощетинилась, заметила Шарлотта; точно так же обижалась и сама Шарлотта, когда кто-то отказывался принимать ее всерьез только потому, что она женщина.

– Эмили только хотела сказать… – начала Энн, рискуя навлечь на себя гнев сестры.

– Я только хотела сказать, что медицинские вопросы мы будем обсуждать с человеком, сведущим в вопросах медицины, вот и все, – пояснила Эмили миссис Прескотт, слегка смягчая тон. – Я не хотела вас обидеть – прошу прощения, если у меня это случайно получилось.

– Разумеется. – Улыбка миссис Прескотт слегка поблекла. – Однако вам, возможно, небезынтересно будет узнать, что, даже не называясь доктором медицины, я посещала все те же занятия, что и мой муж, и помогала ему в учебе. И если бы женщин принимали в университеты, то у меня был бы такой же диплом врача, как и у моего мужа.

– А вот это действительно интересно, – сказала Эмили, – весьма.

– Я каждый день помогаю ему в работе. Больше того, рискуя шокировать вас, мисс Бронте, я скажу: если бы в мире, где мы живем, женщин допускали в медицинскую профессию, я была бы врачом не хуже моего мужа. – «А то и лучше», чуть не добавила она, как показалось ее собеседницам.

– Совершенно верно, – энергично поддержала ее Энн. – Позвольте мне заверить вас, миссис Прескотт, что если вы знакомы со взглядами нашего отца, то вы знакомы и с нашими взглядами, ибо он с раннего детства воспитывал в нас стремление к независимости как раз такого рода. Мы все трое образованны достаточно, чтобы зарабатывать себе на жизнь, хотя наше образование, конечно, не университетское, как у вас.

– Тогда, если вы скажете мне, какое дело привело вас сюда, я, возможно, смогу определить, действительно ли Роберт тот врач, который вам нужен.