– Наш отец почти ослеп от катаракты, – объяснила Энн. – Местные доктора считают, что помочь ничем нельзя, но наш знакомый, некий мистер Честер из Арунона, рекомендовал обратиться к доктору Прескотту.

Миссис Прескотт внезапно побелела как полотно, ее рука непроизвольно легла на грудь.

– Этот человек рекомендовал вам Чарльза? – переспросила она едва ли не шепотом, и у нее задрожали плечи. – Он посмел произнести имя моего мужа?

– Ну да… – осторожно сказала Эмили, переглянувшись с сестрами. Никто из них не ожидал такой реакции – это был страх, физический, неконтролируемый страх, напополам с отвращением. – Когда мы были в церкви в Арунтоне. Мистер Честер сказал, что как раз перед рождением сына его жена обращалась к мистеру Прескотту как к врачу, чрезвычайно сведущему в новейших достижениях медицины.

– Так оно и есть, – сказала миссис Прескотт, делая над собой усилие и беря себя в руки. – Это правда, и, что касается катаракты, то мы вместе провели немало исследований и проделали несколько операций, которые дали успешные результаты. Уверена, что Чарльз будет рад оказать помощь вашему отцу. Однако сегодня он весь день в госпитале, домой вернется не раньше вечера. Поэтому оставьте мне ваш адрес, я передам его Чарльзу, он напишет вашему отцу и сам договорится с ним о визите. Я знаю, он будет рад оказать помощь такому доброму христианину и хорошему человеку, как ваш отец.

– В таком случае мы больше не будем отнимать у вас время, – сказала Шарлотта.

– Да, вот только еще один вопрос, – возразила Эмили, порылась в кармане юбки и извлекла оттуда что-то завернутое в бумажку.

– Мне было бы интересно узнать ваше мнение вот об этом.

– Эмили, прошу тебя… – Шарлотта повернулась к сестре, но было поздно. Миссис Прескотт уже развернула протянутый ей сверток и с недоумением рассматривала его содержимое. Да и было от чего прийти в недоумение – почернелые осколки костей и человеческие зубы не так часто приносят в гостиные к респектабельным замужним леди.

– Все это как-то связано с болезнью вашего отца? – спросила она, глядя на Эмили.

– Нет, эти предметы я нашла недавно во время прогулки и, пользуясь тем, что вы сведущи в медицине, прошу вас, удовлетворите мое любопытство касательно их происхождения, пожалуйста.

– Они вселяют определенную тревогу, – сказала миссис Прескотт, беря двумя пальцами зуб и внимательно вглядываясь в него. – Зуб определенно человеческий. Это резец, не молочный, и, судя по его размерам и отсутствию на нем кариеса, я бы сказала, что он принадлежал молодой женщине в возрасте от пятнадцати до двадцати лет.

– И вы действительно можете так точно назвать возраст по одному только зубу? – восхитилась Эмили.

– Конечно, – миссис Прескотт приосанилась, – видите, он уже не такой белый, как у юной девушки, и в то же время он не затронут процессами разложения и не сточен, как у женщины постарше. Так что ничего сложного – все дело в наблюдательности.

– Вы чудо, – сказала Эмили и улыбнулась Шарлотте, которая вынуждена была признать, что сестра была права, вытащив на свет божий эти мрачные предметы, чутье не подвело ее и на этот раз.

– А как же кость? – продолжила Эмили. – На мой взгляд, это кусочек ребра.

– Совершенно верно, – улыбнулась ей миссис Прескотт. – Отличное наблюдение.

– Я тоже читала кое-какие книги по медицине, – сказала Эмили и кивнула на кость. – И все же моих знаний не хватает, чтобы уверенно утверждать, кому он принадлежит – человеку или животному. А вы что скажете?

– Вы говорите, что ребро было найдено вместе с зубом? – Миссис Прескотт провела пальцами по черному изгибу кости.

– Да, – кивнула Эмили. – Жертва та же?

– Нет. – Миссис Прескотт покачала головой. – Видите ли, человеческое ребро длиннее, и потому его изгиб плавнее. Я не знаток зоологии, но, судя по плотности и форме, это кость какого-то четвероногого, скорее всего свиньи. Но в одном я уверена: эта кость не принадлежит человеку.

– Вы вскрыли много трупов? – спросила Эмили у миссис Прескотт, причем в ее глазах плескался такой неприкрыто-кровожадный интерес, что тетушка Бренуэлл, наверное, перевернулась в гробу.

– Не один десяток, – ответила миссис Прескотт, сверкнув глазами.

– Восхитительно, – отозвалась Эмили и повернулась к Шарлотте и Энн. – Эта кость не принадлежит человеку, сестры. Задачка усложняется! – Эмили взяла кость и сунула ее Шарлотте. – Зуб человека и кость свиньи найдены рядом – что бы это могло значить, кто-то дрался за свинью или?..

– В каком госпитале служит ваш муж? – поспешила Шарлотта задать вопрос миссис Прескотт, боясь, как бы Эмили не сболтнула лишнего в своем энтузиазме.

– В Брадфорде только один госпиталь. – Миссис Прескотт долго смотрела в чашку, потом вдруг подняла глаза и устремила проницательный взгляд на Шарлотту.

– Во всей этой истории меня озадачивает одно, – сказала она с улыбкой. – Почему вы просто не написали моему мужу? Зачем было терпеть неудобства в дороге, рисковать – а вдруг не застанете дома? Да и в скорости вы ничего не теряли: почту и пассажиров привозит один дилижанс.

– Разумеется. – Шарлотта взглянула на Энн, та – на Эмили, которая воззрилась на хрустальную люстру так, словно никогда в жизни не видела ничего занимательнее. – Все дело в том, что отец приучил нас судить о человеке только при личной встрече, – ответила Шарлотта после неловкой паузы. – Поскольку дело касается предмета столь животрепещущего, как зрение нашего дорогого папа́, то мы решили, что стоит съездить самим. И мы не прогадали, хотя бы потому, что познакомились с вами, миссис Прескотт. Я уверена, что если такая женщина, как вы, согласилась выйти замуж за доктора Прескотта, то он наверняка достойный человек.

– Пожалуйста, зовите меня просто Селия, – ответила та, зардевшись и снова сверкнув глазами. – Вы не ошиблись на мой счет, мисс Бронте, я женщина умная и проницательная. Сейчас я попрошу Хэтти принести нам еще чаю, на этот раз с молоком и лимоном, и вы расскажете мне, что в действительности привело вас сюда.

– Бедное, бедное дитя, – покачала головой Селия, когда Энн рассказала ей все, что им удалось выяснить о судьбе Элизабет Честер. – Если там и впрямь было столько крови, то это почти наверняка свидетельствует о насильственной смерти. Прошу вас, продолжайте.

Серьезно, спокойно, без лишних слов, но не пропуская деталей, Энн пересказала ей все, что они видели сами или слышали от других. Только полуночную экспедицию Эмили она обошла молчанием, – живой интерес, который наверняка проявила бы к эскападе Эмили их слушательница, не примирил бы ее с законом. Рассказывая, Энн внимательно вглядывалась в лицо миссис Прескотт и, подходя к концу, уже знала: эта умная, обаятельная женщина ей верит.

Объясняя причины их интереса к истории Элизабет Честер, Энн краем глаза наблюдала за сестрами. Эмили отошла к окну и с любопытством смотрела на улицу, демонстрируя полное безразличие ко всему, что творилось в комнате, хотя Энн знала – она чутко ловит каждое ее слово. Она помнила слова сестры, сказанные ею давным-давно: люди больше болтают, когда им кажется, что на них не обращают внимания. А еще Энн знала: люди часто принимали Эмили за мечтательницу, которая постоянно витает в облаках, и были правы, но не всегда. Старшая сестра часто слышала и замечала больше, чем кто-то мог подумать, и сейчас как раз был такой случай.