Шарлотта и Энн переглянулись, и старшая сестра вынуждена была признать, что слова Эмили кажутся ей убедительными. Ей самой не меньше, чем Эмили, хотелось дойти в этом деле до конца. Просто она и Энн привыкли принимать в расчет приличия, а Эмили – нет. Однако их попытки вести себя правильно, так, как принято, сковывали их и часто заканчивались ничем. По всей видимости, респектабельность – не их стезя. Но Шарлотта не представляла своей жизни без одобрения. Без признания. Ей хотелось самой стать творцом своего будущего. Но кто позволит женщине без порядочной репутации достичь таких высот?

– Эмили, я понимаю твою страсть и твое стремление к чему-то большему, чем… это, – Шарлотта обвела рукой маленькую гостиную, – но мы не можем продолжать, по крайней мере, не сейчас, когда на карту поставлена жизнь детей. Если ты хочешь знать мое мнение о том, что станет делать Честер, то вот оно: этот человек стоит на грани безумия; мы знаем, что ему уже не раз доводилось совершать насилие над ближним; такой человек, заметив, что его привычный мир рушится, способен на любое зло. Независимо от того, причастен он к тайне исчезновения второй супруги или нет.

– Как можно в этом ручаться, не разгадав тайну до конца? Мы не знаем, убил Честер свою жену или держит ее где-то взаперти, – а может быть, ее лишил жизни кто-то третий. Пожалуйста, не ходи пока к отцу. Давайте еще раз обдумаем все наши открытия и попытаемся извлечь из них истину, прежде чем сдаться. – Эмили повернулась к Мэтти и, упав перед ней на колени, схватила ее за руки.

– Мэтти, ты, должно быть, очень устала. Хочешь, я отведу тебя в мою спальню, где ты сможешь прилечь и отдохнуть? Нам с Шарлоттой и Энн нужно еще немного времени, чтобы решить, как поступить дальше. Хорошо?

Мэтти повернулась к Шарлотте, которая сначала помолчала, обдумывая слова Эмили и убеждаясь, что они не противоречат ее собственным намерениям и чувствам, и только тогда заговорила:

– Думаю, что тебе и впрямь будет лучше прилечь, Мэтти, душа моя. Я сама отведу тебя наверх, а Эмили и Энн приготовятся пока к нашему разговору, который мы начнем, едва я спущусь.

– Хорошо, Шарлотта, – сказала Мэтти и покорно пошла за ней наверх.

– Вот это правильное решение, – шепнула Эмили Шарлотте, когда та выходила.

– Будем молиться за то, чтобы так оно и оказалось, – ответила Шарлотта, серьезно глядя на сестру, – неверный выбор приведет нас к очень серьезным последствиям.

Когда на стол легли все собранные ими вещественные улики – за исключением свиного ребра, которое Эмили выбросила в вереск, – кучка оказалась жалкой и не отвечающей случаю. Эмили внезапно охватил страх: что, если она переоценила их детективные способности? Разве хоть один из этих предметов может сообщить им что-то новое?

Гостиная была маленькой и тесной, день угас, за окном точно натянули покрывало стального цвета, а ветер поднялся такой, что мешал дыму выходить в трубу, порывами загоняя его назад в комнату, и тогда Эмили казалось, будто туман с пустоши, стремясь проникнуть в дом, сочится в каждую щелку.

– Скажи, а ты просматривала бумаги, которые взяла со стола Честера? – спросила вдруг Энн и, пододвинув к себе стопку разрозненных листков, стала не глядя перебирать их, точно надеясь извлечь из них смысл при помощи одних прикосновений.

– Да, – ответила Эмили и, взяв кусочек гальки, с удовольствием подержала прохладный увесистый кругляш в ладони. Ах, если бы она могла угадать момент, который обозначал собой этот камень, вызвать из небытия отмеченные им драгоценные образы, ей все сразу стало бы понятно, не сомневалась она. – Ничего особенного, что-то связанное с поместьем, как я поняла.

– А ты, когда была в последний раз в Честер Грейндж, не видела и не слышала там ничего такого, что могло бы пролить хоть какой-то свет на судьбу Элизабет Честер? – спросила Шарлотта, внимательно вглядываясь в лицо сестры.

– Ничего, – солгала Эмили.

Она решила оставить при себе наиболее интригующую часть своих похождений: то, как сама собой выкатилась из темного угла на свет пуговица, или как невидимая ледяная рука сжала ее руку, когда она пряталась за портьерой в кабинете Честера, – ведь сестры решат, что она все нафантазировала, и вряд ли надо их строго за это судить. Но не один лишь страх насмешки руководил ею: миг за портьерой принадлежал ей, и только ей, и не обязательно кому-то еще знать о данном ею тогда обещании. Однако исполнить его она намеревалась всерьез, ведь обет неупокоенной душе из Честер Грейндж был для нее не менее важен, чем клятва живому человеку.

Эмили вздрогнула так, словно кто-то только что наступил на ее могилу, и, переждав, когда момент прикосновения внешнего мира к ее душе останется позади, продолжала.

– Тут что-то кроется, я чувствую это, – прошептала она. – Не знаю пока, что именно, но со временем наверняка узнаю.

– Вообще-то, Эмили, – сухо ответила Энн, выравнивая листки в стопке, – я считаю, что эти самые бумаги, которые ты называешь скучными, содержат немало сведений, имеющих непосредственное отношение к предмету наших изысканий. Я, например, уже извлекла из них два факта, которые могут оказаться полезными для нас.

Эмили откинулась на спинку стула.

– Вот как? Неужели среди счетов и расписок тебе попалось признание убийцы за его собственноручной подписью?

– Не все так просто, Эмили, – ответила ей Энн, с видимым наслаждением оттягивая момент раскрытия карт. – И потом, разве не ты говорила, что детектив – это тот, кто умеет читать между строк?

– Ну же, Энн, рассказывай, – потребовала Шарлотта. – Сейчас не время для театра.

– Что ж, понятно, – если драматизируешь ты или Эмили, этому всегда найдется оправдание, а если я – это уже «театр», – вздохнула Энн. – Ладно, слушайте. Во-первых, я узнала, что Честер многим должен – как говорится, в долгах как в шелках. Неудивительно, что он сделал предложение богатой невесте Элизабет, чье приданое могло снова наполнить его оскудевшую казну, а не бедняжке Мэтти, которая сама без гроша в кармане. Более того, случись что-нибудь с его женой – и тот доход, который он ежемесячно получал от тестя, иссякнул бы, а вместе с ним и жизнь, к которой Честер привык. Так что теперь мы, по крайней мере, понимаем, почему Честер не объяснил мистеру Ханичерчу, что случилось с Элизабет. Боялся, что ему откажут в содержании.

– Какой изысканный джентльмен, – сухо заметила Эмили. – Ты сделала замечательное открытие, Энн.

– Вряд ли можно сказать, что я сделала что-то особенное, – с ехидцей улыбнулась Энн. – Ну разве что внимательно прочитала бумаги, где все написано черным по белому. Иногда бывает полезнее посмотреть внимательно на то, что у тебя под носом, чем шляться бог знает где.

– Полезнее – да, но не веселее, – улыбнулась Эмили.

– А как же доходы от арендаторов? – Шарлотта сдвинула очки на лоб и ущипнула себя за нос, как делала всегда, когда у нее уставали глаза. – Их не может быть совсем мало.