В соответствии с картой, Каролина-стрит пересекалась сБьюдрай-плейс в четырех кварталах к западу от автобусной остановки.Непродолжительная приятная прогулка теплым вечером. Бьюдрай-плейс — это улица,на которой живет еврейчик из «Помощи путешественникам».

Сунув руки в карманы, Дэниэлс медленно шагал по тротуару,по-настоящему наслаждаясь прогулкой. На его лице застыло скучающее и слегкаглуповатое выражение, и никто из встречных прохожих не заподозрил бы, что всеего органы чувств напряжены, как мышцы спортсмена перед стартом. Он изучалкаждую проезжавшую мимо машину, каждого пешехода, с особым вниманием выискиваявзглядом тех, кто смотрел бы в его сторону. Тех, кто видел бы его. Таковых неоказалось, и это хорошо.

Добравшись до дома Тампера — еще одна улыбка фортуны, потомучто это действительно был отдельный дом, а не меблированная квартира впансионе, — он дважды прошел мимо, глядя на машину, стоящую на подъезднойдорожке, и на свет в окне первого этажа. Окно гостиной. Жалюзи подняты, ношторы задернуты. Через них он видел неясное цветное пятно работающеготелевизора. Тампер не спит, Тампер дома, Тампер смотрит телевизор и, наверное,хрумкает морковку, прежде чем отправиться к автовокзалу, где он постараетсяпомочь еще одной или двум женщинам, слишком глупым для того, чтобы заслуживатьпомощи. Или слишком плохим.

Кольца на руке Тампера он не заметил, и по виду тот вообщенапоминал голубого, но лучше перестраховаться, нежели потом сожалеть. Нормануверенно поднялся по подъездной дорожке и заглянул в «форд» четырех— илипятилетней давности, пытаясь увидеть в салоне автомобиля признаки того, что еговладелец живет не один. Он не обнаружил ничего, что внушало бы подозрения.

Довольный, Норман поднял голову и оглядел тихую улицу.Никого.

«У тебя нет маски», — подумал он. — Норман, у тебя нет даженейлонового чулка, чтобы натянуть на лицо; ты не побеспокоился об этом».

Да.

«Ты забыл об этом, верно?» Да нет… не забыл. Просто онподумал, что завтра, когда взойдет солнце, в мире станет на одного еврейчикаменьше. Потому что иногда неприятности происходят даже в тихих жилых кварталахвроде этого. Бывает, в дом вламываются грабители, наркоманы, всякая дрянь, ипокой обитателей нарушают события, более привычные для других районов. «Дерьмоможет упасть на любого», как утверждают надписи на футболках и автомобильныхнаклейках. И время от времени, как ни трудно в это поверить, дерьмо падает наголовы хороших, а не плохих людей. Например, на головы читающих «Правду»еврейчиков, лезущих из кожи вон, чтобы помочь женам удрать от своих мужей.Разве можно с этим мириться? Разве так следует управлять обществом?

Если каждый примется вести себя подобным образом, обществосовсем перестанет существовать.

Такое поведение действительно таит в себе угрозу обществу,ибо большинство ведущих себя подобным образом добросердечных подонков неполучают заслуженного наказания. Однако большинство этих добросердечныхподонков не совершили фатальной ошибки: они не помогали его жене… а еврейчикпомог. Норман знал это так же хорошо, как свое собственное имя. Еврейчик, матьего, совершил эту ошибку.

Он поднялся по ступенькам к двери, еще раз огляделся и нажална кнопку звонка. Подождал, потом нажал снова. Его слуха, настроенного на то,чтобы улавливать даже малейший шорох, достиг звук приближающихся шагов, нетуп-туп-туп, а шуф-шуф-шуф. Тампер в чулочках, как мило.

— Иду, иду, — крикнул Тампер из-за двери. Дверь открылась.Тампер посмотрел на него плавающими за линзами очков в роговой оправе глазами.

— Чем могу вам помочь? — спросил он. Незастегнутая, незаправленная в брюки рубашка была наброшена на плечи поверх майки — точно такойже, какие носил Норман, и вдруг его охватила неудержимая ярость, неожиданно этостало последней соломинкой, той, от которой сломался спинной хребет старогодромадера, и Норман словно лишился разума. Вшивый еврейчик не имеет никакогоправа надевать такую майку! Майку белого человека.

— Сможешь, не переживай, — произнес Норман, и что-то в еговнешности или голосе, — а скорее всего, и в том, и в другом — должно быть,встревожило Слоуика, потому что его карие глаза округлились, он попятился отнезнакомца, а его рука потянулась к двери, по-видимому чтобы захлопнуть ееперед носом Нормана. Если так, то было поздно. Норман оказался проворнее, онсхватил Слоуика за ворот рубашки и втолкнул вглубь дома. Поднял ногу и лягнулдверь, которая захлопнулась с громким стуком.

— Поможешь, обязательно поможешь, — повторил он. — Думаю,поможешь, иначе тебе же придется хуже. Я собираюсь задать несколько вопросов,Тампер, хороших вопросов, и посоветовал бы тебе помолиться своему носатомуеврейскому богу, чтобы тот подсказал хорошие ответы.

— Убирайтесь из моего дома! — воскликнул Слоуик. — Иначе явызову полицию!

Норман Дэниэлс невольно усмехнулся угрозе, затем развернулСлоуика и заломил ему руку так, что сжатый кулачок еврейчика коснулся лопатки.Слоуик закричал. Норман сунул руку ему между ног и зажал яички.

— Затихни, приятель, — велел он. — Замолчи, иначе я раздавлюих, как виноград. Ты услышишь, как они лопнут, обещаю.

Тампер умолк. Он хватал ртом воздух, временами из его горлавырывался сдавленный писк, но с этим Норман мог мириться. Он втолкнул Тампера вгостиную, свободной рукой поднял с кресла пульт дистанционного управления ивключил телевизор на полную громкость.

Не выпуская тонкой руки еврейчика, он увел его на кухню итам толкнул к холодильнику.

— Прислонись к дверце, — приказал он. — Прижмись задницей кхолодильнику, и, если сдвинешься хоть на дюйм, я оторву тебе губы. Понял?

— Д-д-д-да, — сказал Тампер. — Кто-кто-кто-кто вы? — Он всееще походил на дружка Бэмби Тампера, но разговаривал теперь, как припадочнаясова Вудси.

— Ирвинг Левин из телекомпании Эн-Би-Си, — ответил Норман. —Так я провожу свободное время.

Он принялся выдвигать все подряд ящики и раскрывать дверцы,не сводя при этом глаз с Тампера. Он не думал, что старик Тампер предприметпопытку к бегству, но как знать. После того, как страх превышает некую отметку,от людей можно ждать чего угодно. Они становятся непредсказуемыми, как торнадо.

— Что… я не знаю, что…

— А тебе и не нужно знать, — перебил его Норман. — В том-товся прелесть, Тамп. Тебе не нужно знать ничего, кроме ответов на несколькокрайне примитивных вопросов. Все остальное поручи мне. Я профессионал. Можешьсчитать меня представителем организации «Хорошие руки».

Он обнаружил то, что искал, в пятом, последнем ящике: парурукавиц с вышитыми на них цветочками. Какая прелесть. То, что маленький хорошоодетый кагтавый евгейчик надевает, когда снимает с гогячей плиты гогячиекастгюльки. Норман натянул рукавицы, быстро прошелся вдоль ящиков, стирая сручек отпечатки пальцев, которые могли там остаться. Затем увел Тампера назад вгостиную, где поднял с кресла пульт дистанционного управления и вытер его орубашку.