– А ты закройся в библиотеке и моя паника к тебе не пролезет.

– Вот за что я тебя люблю, девочка моя, так это за чувство юмора и оптимизм!

– И я тебя за это люблю, мой дорогой!

– Эх, приятно! Почаще бы ты мне в любви признавалась!

– Ха, почаще! Жирно не будет?!

– Нет! Всегда будет мало!

– Ты согласен с моим планом?

– Согласен… Только расставаться с караваном совсем не хочется.

– Да, не хочется. Совсем…

Путь до Маргоса прошёл благополучно. Погода стояла тёплая, даже жаркая. Как я поняла, мы были уже гораздо южнее, чем моя отправная точка. Караван двигался на юго-запад, почти вслед за заходящими солнышками. По пути встречалось много деревень и небольших посёлков, но надолго мы нигде не задерживались. От северян наш табор немного оторвался, однако пара их разведчиков постоянно маячила за нашей последней телегой.

Скай со мной не разговаривал, даже не смотрел в мою сторону. Я не ожидала, что он так надолго разобидится, и чувствовала себя не в своей тарелке, но потом успокоилась, решив, что, должно быть, так оно и лучше, ведь в Маргосе я собиралась покинуть своих дорогих и уже любимых попутчиков.

Несколько дней в голове постоянно крутилась скороговорка из тех, что пропевал со мной Гай на уроках языка. Мелодия была очень простая, но въедливая, нет-нет да и всплывала. Но дело не в этом. По своей структуре и произношению она очень напоминала другую скороговорку, из моей прошлой, земной жизни: «Четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка чертили чёрными чернилами чертёж». В результате я начала пробовать перевести на окатанский, которым уже вполне владела, родную детскую считалочку.

Загвоздка была в том, что понятия «чёрт» в окатанском фольклоре не было. Не существовало загробного мира или подземного царства-государства, не имелось понятия об аде, хотя рай как таковой в местном эпосе присутствовал в виде беззаботной, счастливой жизни среди богов в небесных звёздных садах. В итоге удалось перевести всё, кроме «чертей», и даже подобрать слова на одну букву. Чертенята же вогнали в полный ступор. А ведь такая трудноговорка могла бы получиться, если бы не эта чёртова четвёрка!

В конце концов, я не выдержала и на вечерней стоянке обратилась к Айре с вопросом:

– Айра, а писать или рисовать есть на чём?

Девочка уставилась на меня как на идиотку:

– Бумага, что ли?

– Ну да.

– Есть. Только у папы надо спросить.

Я пошла к Гаю.

– Гай, Хейа, можно? – и стукнула в деревянный бортик.

– Запрыгивай, – Хейа переодевала Натри, а Гай копался в одном из сундуков.

– Гай… Айра сказала, что бумага есть. Мне тут надо…

– А зачем? Хотя что я спрашиваю, сейчас достану, – и выдал небольшой плотный лист серого цвета, больше напоминающий картон, чем бумагу. Я повертела его в руках: ну, точно картон! Но вполне сгодится.

– А какого-нибудь, ну это… – не подбиралось нужное слово.

– И стилос имеется… – и протянул небольшую палочку.

Меня как громом поразило! «Стилос» – это же древнегреческое слово! Так называлась палочка для письма по восковым дощечкам, да и сейчас это слово на Земле иногда используется. Мысли закрутились ураганом…

– Кари? Что с тобой? – голос Хейи вывел из прострации.

– А… всё в порядке, я просто… хотела Гаю новую скороговорку предложить.

– Да-а-а?! Очень интересно! – и Гай задорно улыбнулся.

– Не переводится одно слово, и я хотела нарисовать, чтобы показать, что это такое, вернее кто.

– А ты умеешь рисовать?

– Немного… Я пойду, спасибо, – и опрометью выскочила из кибитки.

Прибежав к себе, я зажгла фонарь и, сидя на сундуке, начала рассматривать это подобие карандаша. И это, действительно, был карандаш, только вместо деревянной оболочки – толстый заточенный грифель, плотно обмотанный тонкой кожей, вероятно, чтобы не пачкать руки. Стилос! Стилос! Вот это открытие! Недаром часто казалось, что многие слова какие-то странные… Некоторые части слов местного языка очень напоминали мои родные, знакомые с детства. Но я постоянно отбрасывала эти мысли, так как не могла принять, что здесь, в этом мире, язык хоть чем-то может напоминать языки Земли.

– Значит, стилос… – я продолжала вертеть палочку. – Мозг, Мозговой, ты слышишь? Возможность вернуться есть, должна быть! Окатан и Земля каким-то образом связаны, и я уверена, что не первая гостья с Земли, до меня были и другие… Ты слышишь?! Э-э-эй?!

– Да слышу я, слышу. Что так кричишь?

– Слова языков! Они похожи! А стилос, вообще, чисто земное понятие!

– Почему ты думаешь, что земное? Может, окатанское?

– Да? А, собственно, какая разница? Вдруг можно ходить туда-сюда? Ты представляешь?! Только бы узнать как!

– Ну, пока это неизвестно. А то, что проход существует, мы и так знали.

– Как я раньше не уловила такие совпадения! Это же потрясающе! А ты куда смотрел? Почему не подсказал?

– А что бы это дало?

– Как что?!

Дёрнулось полотнище и Гай, склонив голову, вошёл в кибитку:

– Кари? Не терпится услышать скороговорку и увидеть твой рисунок.

– Да… пять минут… я сейчас.

И быстренько изобразила пузатенького чертёнка с рожками и длинным хвостом. А пятачок, вместо носа, вообще, получился очень милым. Показав картинку, я продекламировала перевод считалки в вольном стиле. Гай был в восторге, особенно от рисунка. Я долго объясняла, что это за зверь такой, что он ненастоящий, а герой сказок, который живёт под землёй и жарит плохих людей на костре. Но в целом существо не такое уж и кровожадное, просто хитрое и вредное. Под портретом подземного жителя Гай записал мою скороговорку. Так как читать и писать на местном языке я почти не умела, то внимательно наблюдала, как он выводил палочки, петельки и кружочки, параллельно спрашивая названия и значение этих знаков. Внешне письменность походила на какую-то арабскую вязь.

– Я ещё простенькую мелодию придумаю, и будет прекрасно!

– И музыку тоже запишешь? – спросила я.

Мужчина удивлённо уставился:

– Как музыку можно записать? Это же не слова…

– Очень просто… – такого я не ожидала. – Ты же текст записал и музыку можно…

Несколько минут мы молча таращились друг на друга.

– Не понимаю, как можно это сделать… – прервал он, наконец, паузу.

– Для этого и существуют ноты.

– Ноты?!

– Сейчас покажу.

Хоть сама я от музыки была далека, но моя старшая сестра Катька окончила музыкальную школу и очень долго мучила соседей воплями аккордеона. Поэтому, что такое «сольфеджио» и тому подобное, я прекрасно знала. Всё наше детство сестра играла со мной в музыкальную школу, где я, естественно, была ученицей, а она учителем. Вот уж не думала, что наши детские музыкальные игры могут