– Медальон играл музыку. «Шутку» Баха.

– Я тоже люблю музыку. Я даже ее сам нахожу в приемнике. Когда я был маленький, папа подарил мне приемник, чтобы я мог…

– А ты помнишь своих настоящих папу и маму? – не выдержала я.

– Итан – мой настоящий отец! – Тон Руби мгновенно изменился. Стал похожим… на тех детей в библиотеке, что ли.

– Он же искин!

– Да. Многих детей воспитывают искины. Это наши настоящие родители. Биологические родители не всегда могут дать детям образование.

– Это тебе искины сказали? – съязвила я.

– Это все знают, – спокойно ответил Руби. – В моем классе только одна треть детей живет с биологическими родителями. А на Светлоярске не так?

Ну наконец-то!

– У нас на Светлоярске вообще нет искинов!

– Да? Жаль. Техмат, левее!

Он опять замолчал. Ну как же мне ему сказать, как?!

– Зачем ты ушла со Светлоярска? Чтобы учиться у нас? Тебе будет сложно без мыслешунта, ты поздно начинаешь. Но, если умеешь хотя бы читать…

– Я умею не только читать! – Кажется, я начала сердиться, потому что разговор пошел совсем не туда. – Но и писать. Даже сочинения! И рисовать. Чуть-чуть английский знаю. Историю. И даже… немного задачи умею решать, но это совсем чуть-чуть.

Руби смотрел на меня уже внимательнее.

– Задачи я и сам умею решать, в этом нет ничего особенного. Сочинение… Это что?

– Это когда ты сначала читаешь книгу. А потом пишешь, что думаешь про героев.

– Про героев?

– Ну да. Про других людей, про их жизнь, про разные их поступки.

– Зачем читать книги про других людей? Разве это интересно? Это отнимет очень много времени.

Я растерялась. Какие странные вещи он говорит!

– Ну, вот, например… ты общаешься с друзьями, потому что тебе интересно, как они живут, что делают. А книги – это тоже друзья.

– Не понимаю. У меня нет друзей. Нет необходимости в друзьях.

– Ты что, все время один? – испугалась я. – Ни с кем не общаешься? А в школе?

– В учебном модуле? – уточнил Руби. – Там не общаются, там учатся. У меня есть папа. У меня теперь есть Техмат. А общения с кем-то еще мне не нужно. Кстати, мы подплываем к Южному берегу, здесь довольно опасно, водятся хулиганы. Кое-кто из них даже помог мне свалиться в воду. Тогда-то меня и спас Техмат.

И он улыбнулся! Как будто рассказывал о веселом приключении.

– Очки, правда, утонули. Но теперь я в линзах, это даже удобнее.

– Все-таки это ты, – пробормотала я. – Ты родился на Светлоярске.

– Да, отец говорил, – ответил Руби.

– Ты знал?! – заорала я на весь берег, вспугнув стаю чаек и пару мальчишек, швырявших камушки с высокого берега.

– Ты чего так кричишь? – удивился Руби. – Ну да, знал. Все где-то родились.

– Да ты же… мой брат!

– А! Понятно. Поэтому ты так разволновалась. Техмат, правее.

И мы как ни в чем не бывало продолжали плыть дальше.

– Ты что… больше ничего не скажешь?!

– Насчет чего?

Я была так поражена, что не могла ни сидеть спокойно, ни произнести хоть слово. Мне казалось – я умру сейчас.

– Да я ведь… Я же пришла на Центральный остров, чтобы найти тебя! Я же столько лет знала, что у меня есть брат! Я жила одна в интернате! Ну, то есть не одна, нас много там, но мы все без родителей! И сестра есть только у Лизы, а у всех остальных нет… Ты что, не понимаешь?!

– Что? – пожал плечами мой брат.

– Тебя на самом деле зовут Алексеем, ты знал?

– Меня никогда так не звали.

– Тебя так мама назвала! И папа. Наши родители, настоящие! Помнишь, как мама бежала с нами на руках, а орланы догнали?

– Нет, – покачал головой Руби. То есть Алеша. – Ничего не помню. Но, наверное, ты правду говоришь. Орланы – это гвардия с Рока-Алада? Я про них слышал.

– Тебе что, орланы интереснее собственных родителей?!

– Я ведь уже сказал, – нахмурился Алеша, – у меня есть отец – Итан. Других мне, в общем-то, не нужно. Я благодарен людям, которые произвели меня на свет. Но воспитали меня не они. Что они сейчас могут мне дать? А что могу дать им я? Скорее всего ничего.

Я не понимала, что он говорит. Это было невозможно. Невероятно. Не могло такого быть! Нет! Нет! Нет!

– Кстати, а вот и место работы моего папы.

Мы проплывали мимо пристани. А справа, прямо на воде, располагалось серое бесформенное здание. Видимо, там и находится тюрьма.

– Тебе и сестра не нужна? – Я не узнала своего голоса.

– Разве я сказал, что не нужна? – улыбнулся Алеша. – Меня это не напрягает.

Если бы надо мной грянул гром, он поразил бы меня меньше, наверное.

– Останови, пожалуйста, – тихо сказала я.

– Ты уверена?

– Да.

– Техмат, к причалу!

Катамаран развернулся и направился к берегу. Я начала спешно отстегивать кнопки спасательного жилета.

– Подожди, мы еще не пристали, это опасно.

– Ничего со мной не будет! – с вызовом ответила я.

– Как знаешь, – отозвался Алеша.

Да никакой он не Алеша. Он – Руби! А я просто дурочка.

Я скинула жилет. Как только катамаран встал у пристани, выпрыгнула на берег.

– Ты вернешься? – спросил Руби. – Тебя ждать?

Как он спокоен! Как будто я собираюсь отойти на пять минут. В магазин за булочками, например.

– Нет, – покачала я головой. – Не жди.

– Но это неразумно. Здесь не стоит расхаживать в комбинезоне – детей искинов на Южном не любят. Это просто опасно.

Я покачала головой:

– Я не ребенок искинов. Я – техноведьма с острова Светлоярск. Прощай.

Руби что-то еще говорил мне вслед, но я ничего не слышала. В висках стучало – наверное, кровь. Или мое горе. Это действительно горе – вот так вот найти брата и тут же потерять его.

Я шла куда-то, не разбирая дороги. Шла долго. Мимо девятиэтажек, через какие-то дворы, мимо помоек, мимо сломанных скамеек. Я никак не могла понять: как же это так? Я мечтала найти брата одиннадцать лет.

Нашла. В день рождения. Поздравляю, Аня.

Когда я проходила через развороченную детскую площадку с одиноко торчащей горкой, с крыши вспорхнула птица и бросилась мне наперерез. С испугу мне показалось даже, что это не птица, а летучая мышь. Но здесь, в городе, не могло быть мышей, это чушь. Мне просто показалось.