— Пойдем, пойдем отсюда! — торопливо произнесла я, заглядывая ему в глаза и пытаясь удержать внимание на себе.

Калашников сделал шаг назад и вытер тыльные стороны ладоней об куртку. Взгляд парня был затуманенным и тяжелым. Я не узнавала его. В лице проявились новые черты. Оно сделалось резким, колючим и неприязненным.

Я вновь схватила Ярослава за рукав и потянула за собой. Кинув взгляд на Тарасова, я убедилась, что он жив, хотя досталось ему изрядно. Антюшин и Баширов суетились вокруг Глеба, аккуратно подхватив его за руки и бросая на Калашникова взоры, полные осуждения и гнева.

Когда мы отошли на безопасное расстояние от школы, я усадила Ярослава на качели в одном из соседних дворов, а сама встала перед ним, сложив руки на груди. Он не сопротивлялся, и, казалось, что его сознание блуждает где-то далеко. Вид у него был отстраненным.

— Ярослав, зачем ты так? Они ведь заклюют тебя теперь. Тарасов того не стоит, — с легкой укоризной в голосе начала я.

Калашников не отвечал. Потупив голову, он слабо раскачивался на качелях.

— Они же провоцировали тебя. С самого начала. Хотели, чтобы ты повел себя, как жестокий хулиган, каким они хотят тебя представить. Но ведь ты не такой. Ты же добрый, хороший, умный!

— Я знаю, что облажался, Алис, — его голос звучал сипло. — Знаю, что повелся на подначку. Но теперь есть как есть. Прошлого не исправить.

Яр достал из кармана куртки пачку сигарет и медленно закурил. На его костяшках виднелась кровь Тарасова.

— Но знаешь, Малыгина, я получил колоссальное удовольствие, пока молотил Глебку, — глубоко затянувшись, выдохнул он. — Сто лет кулаками не махал.

— Это ужасно, — поморщилась я.

— Ты когда-нибудь пробовала? — он с прищуром посмотрел на меня.

— Что? Драться? Нет, конечно! — возмутилась я.

— А стоило бы, — заметил он, выпуская дым прямо на меня. — Здорово расслабляет!

— Нет уж, спасибо! Я по-другому привыкла расслабляться, — помахав перед лицом руками, заявила я.

— И как же? — в его голосе звучало неподдельное любопытство. — Ванна с лепестками роз? Массаж? Секс с парнем?

— Эм… Я… Мы расстались вообще-то, — мои щеки вновь зарделись. Наверное, потому, что объективно это было не совсем правдой.

— Неужели? — Ярослав поднялся с качелей и приблизился ко мне почти вплотную.

Запах сигарет, обычно сильно раздражающий меня в других людях, у него казался совершенно естественным и даже (по-моему, я рехнулась!) привлекательным. Я приподняла голову, чтобы увидеть его лицо. Яр смотрел на меня, улыбаясь уголками рта. "Наверное, он меня сейчас поцелует!" — пронеслось в голове.

Я интуитивно прикрыла глаза и чуть подалась вперед. Кого мне обманывать? Мы оба прекрасно знаем, что если он коснется своими губами моих, я присосусь к нему, как голодная кошка. Глупо было бы отрицать взаимную симпатию, растущую между нами.

Прошло мгновенье. Одно, второе, третье, но ничего не происходило. Я приподняла веки и с ужасом обнаружила, что Калашников, отстранившись, внимательно наблюдает за мной и еле сдерживает усмешку.

"Надо сделать вид, что ты просто прикорнула на ходу! Ты просто прикрыла глаза от усталости, поняла?! Теперь зевни! Зевни для правдоподобности!" — командовал мой внутренний голос. Я послушно открыла рот, изображая зевок, и из вежливости прикрыла его рукой.

— Ой, не могу! — захохотал Ярослав. — Малыгина, ты такая смешная!

И тут он принялся передразнивать меня, закрывая глаза и вытягивая губы вперед.

— Чего ты ржешь? — нервно спросила я, переступая с ноги на ногу.

— Ты помнишь наш уговор? Если хочешь, чтобы я тебя поцеловал, просто попроси! — продолжал заливаться он.

— Еще чего! Ты выдаешь желаемое за действительное! — я задрала подбородок, из последних сил пытаясь отыскать чувство собственного достоинства, которое, кажется, валялось где-то у Калашникова в ногах. — И вообще, мне пора! У меня репетитор через час!

По дороге домой я старалась вообще не смотреть на Ярослава. Хватит с меня позора на сегодня. Он, к счастью, тоже больше не пытался высмеять меня.

Едва мы попрощались, я поймала себя на мысли, что с нетерпением жду нашей следующей встречи. Хотела я того, или нет, но этот парень занимал все больше места в моей голове. Он зацепил меня настолько, что в последнее время я и думать забыла о своем формально еще действующем парне Артеме.

Старицкий позвонил на десятый день после нашего последнего разговора в моей комнате. Трубку брать не хотелось, но я решила вести себя, как взрослый человек. Не буду же я теперь все время от него бегать! Надо расставить все точки над i, закрыв вопрос наших отношений раз и навсегда.

— Алло.

— Привет, дорогая. Я соскучился, — раздался его ласковый голос в трубке.

— Привет, — отозвалась я.

— Встретимся?

— Артем, с прошлого раза ничего не поменялось. Я, как и обещала, обдумала все еще раз и окончательно утвердилась в решении, что нам надо расстаться, — на одном дыхании выпалила я.

В трубке образовалась тишина. Артем ничего не говорил, и только по тихим звукам его дыхания я понимала, что он еще на линии.

— Ты совершаешь ошибку. Очень большую ошибку, — его голос звучал непривычно холодно и как будто даже с угрозой.

— Прости, Артем. И удачи тебе, — сдержанно сказала я и повесила трубку.

Ну, вот, кажется, и все. Теперь я официально свободна. "И теперь ты беспрепятственно можешь начать отношения с Яром!" — напомнил мой внутренний голос. И от этой мысли сердце радостно ускорилось.

Алиса

В последнее время утаивать от мамы разлад в отношениях с Артемом становилось все труднее. Она постоянно спрашивала меня о том, почему он не приходит, и видимся ли мы вообще.

И тогда я врала. Так, как не врала никогда. Самозабвенно и с фантазией. Я, можно сказать, открыла в себе новый талант. Талант ко лжи. Всю жизнь не умела обманывать, особенно маму. А тут раз, и изловчилась. Сначала шло туго, а потом как по маслу.

К счастью, даже в хорошие времена наш с Артемом досуг не был так уж разнообразен, поэтому я просто меняла некоторые детали старых историй и выдавала их за новые. Мама верила. Вроде как.

Но теперь, когда мы со Старицким расстались окончательно, настало время раскрыть маме свои карты. И почему-то перед эти я волновалась едва ли не больше чем, перед разговором с самим Артемом.

До вечера мы с мамой должны были быть дома одни, и, воспользовавшись удобным случаем, я решила рассказать ей правду. Я спустилась в гостиную, где она по обыкновению поучала помощницу по хозяйству. Лейла работала у нас уже пятый год, но мама все равно находила, к чему придраться, и считала своим долгом в назидательной форме высказывать это.