Что ж, мне почти удалось разорвать путы, связывающие меня и человека, который в последнее время стал мне чужим.

А вот дружба с Ярославом, напротив, с каждым днем все крепла. Он ходил со мной в зоомагазин, помогал выбирать ошейник, поводок, миску и прочие мелочи для Пирата. В школьной столовой они с Пашей Корчагиным постоянно садились рядом со мной и Наташей, и мы вчетвером стали неплохо общаться.

Одинцова сразу после признания Калашникова в том, что ему нравлюсь я, обиделась на меня. Так, словно Калашников был ее парнем, а я увела его. Но потом, немного поразмыслив, великодушно простила, хотя я, разумеется, виноватой себя не считала.

Вот такая вот женская логика: сама придумала, сама обиделась, а потом сама же и нашла повод для прощения. Бедные парни! Как они вообще выносят нас, женщин?

Романтический напор Ярослава существенно спал после того, как он увидел Артема. Но я не могу сказать, что меня это радовало. Наверное, теперь Калашников общался со мной как с другом. Он не пытался поцеловать меня, не делал двусмысленных намеков и вообще ни разу больше не говорил о том, что я ему нравлюсь.

Трудно объяснить, почему, но рядом с этим парнем я ощущала себя счастливой. С ним я могла быть собой. Я чувствовала, что открываю перед ним свою душу: говорю о сокровенном, о мечтах, планах, и совершенно не стесняюсь. Я была уверена, что Яр не поднимет на смех мои идеи, не будет критиковать или доказывать их утопичность. Он слышал меня и понимал.

Алиса

Когда мы с Ярославом просто брели по улице, перекидываясь шутками и болтая обо всем на свете, я теряла счет времени. Теперь его внешний вид не казался мне угрожающим. Я только поначалу обращала внимание на то, что Калашников выше меня почти на две головы и крупнее в несколько раз. Узнав его получше, я поняла, что за горой мышц и хищным, немного нахальным взглядом скрывается потрясающей доброты человек.

— Мы с Павликом прошли первый тур той олимпиады по математике, — как бы между прочим бросил Яр.

— Ты серьезно? — я подскочила к нему и повисла на шее еще до того, как успела осознать, что всем телом прижимаюсь к нему, вдыхая замах ментола.

— Ага, — парень не растерялся и приобнял меня за талию.

— Поздравляю! — я слегка прихлопнула в ладоши, смущенно отстраняясь. — Хотела бы я тоже быть такой умной!

— Ну, вообще-то по всем остальным предметам, ты гораздо лучше меня, — усмехнулся Яр.

— Да, но у меня репетиторы по каждому из них, и плюс еще групповые курсы по английскому.

Ярослав, как обычно, проводил меня до поворота. На прощанье он всегда как-то по-особенному улыбался и чертовски привлекательно вскидывал густые темные брови.

— Ну пока, — сказал он, засунув руки в карманы и смотря на меня сверху вниз.

— Пока, — отозвалась я не в силах противостоять его природному обаянию и перестать глазеть на него.

— До завтра, — Яр закусил губу.

Боже! Зачем он это сделал?! Теперь единственное, о чем я могла думать, это о его губах, которые однажды касались моих… Его дыхание ласкало кожу… Руки лежали на моих бедрах…

"Малыгина, извращенка ты эдакая! Он сказал тебе "пока"! Самое время помахать ручкой и чапать домой! А ну прекрати так на него таращиться!" — прикрикнул на меня мой внутренний голос. Я вздрогнула и сделала шаг назад.

— Да, до завтра! — я, как попугай, повторяла каждую его реплику.

Ярослав усмехнулся, моя внутренняя борьба не осталась для него незамеченной.

Я наконец заставила себя развернуться и пойти в сторону дома, даже спиной чувствуя прожигающий насквозь взгляд Калашникова.

Ярослав

В тот день я по обыкновению пришел на занятия раньше основной массы учеников. Едва я успел войти в школьный двор, как в глаза мне бросились красные, розовые и белые воздушные шары, которыми щедро было украшено крыльцо школы.

Подойдя ближе, я заметил, что справа от входа расположилась стойка с микрофоном и колонка. Наверное, затеяли какое-то праздничное мероприятие.

Однако, поднимаясь по ступенькам, я с удивлением прочитал на шарах надпись "С Днем рождения, Наташа!". Ого, видимо, кто-то решил порадовать свою девушку. Романтичность такого поступка казалась мне запредельной, поэтому я усмехнулся и легонько покачал головой.

Уже в дверях я неожиданно столкнулся Павликом, выходящим из школы. Его внешний вид заставил меня задержаться на крыльце подольше. Парень был одет в синий, невероятно нарядный костюм с бабочкой.

— Какой повод? — приподнял я брови, оглядывая его с ног до головы.

— У Наташи сегодня День рождения, — суетливо бросил Павлик и принялся поправлять микрофон.

И тут до меня дошло.

— Ба! Это ты ради Одинцовой устроил? Что, петь собрался? — от одного этого предположения меня начинал раздирать смех.

— Да, я спою ее любимую песню, — поправляя очки, гордо заявил Павлик. — У школьной администрации разрешение на мини-концерт получил. Ее соседка напишет мне сообщение, как только Наташа выйдет из дома. У меня будет четыре минуты перед тем, как она войдет на территорию школы через центральные ворота. Я рассчитал это с учетом расстояния, роста Наташи, погодных условий и направления ветра.

Я очумело уставился на Павлика, который даже при планировании романтического подвига применял математический подход.

— Слушай, Паш, а тебе не стремно? — допытывался я. — Все же ржать будут!

— Ну и что?! Пускай ржут. Я люблю ее, и она заслуживает романтики в свой праздник. Она же сама тогда в столовой сказала, что девушку можно заполучить, делая красивые жесты, помнишь?

— Ты настоящий фрик, Корчагин, — усмехнулся я и отошел в сторону.

Конечно, в школу я заходить не стал. Как можно пропускать такое шоу?

Школьники, поднимаясь по лестнице, с нескрываемым любопытством рассматривали праздничные шары и Павлика, который взволнованно смотрел в телефон.

— Она вышла! — дрожащим голосом сообщил он мне.

Я показал большой палец вверх и пристроился у подножья лестницы. Павлик, стоящий на импровизированной сцене, прикрыл глаза, делая глубокие вдохи и, очевидно, пытаясь успокоиться. Лишь бы у него сейчас не случился приступ астмы, а то такой облом будет.

— Скажи, он ужасно милый, — донесся из-за спины знакомый девичий голос, от которого мое сердце застучало чуть быстрее.

— Ты была в курсе? — улыбнулся я, поворачиваясь к Алисе.

— С самого начала, — кивнула она. — Он заставил меня узнать, какая у Наты любимая песня.

На Алисе была кремовая вязаная шапка, которая очень гармонировала с ее каштановыми волосами и золотисто-карими глазами. Она поймала мой взгляд и смущенно улыбнулась. Я любовался ей до тех пор, пока из колонок не раздалась музыка.