У Мэгги самая необыкновенная шерсть, какую мне только доводилось видеть у собак. Густой коричневый цвет зимой переходит в красноватый, а летом бледнеет до клубничного. Если жизнь Инки целиком и полностью подчинена обжорству, то Мэгги с ума сходит от теннисных мячиков. Я не прочь порой поиграть с ней, но у нее эта страсть превратилась в настоящую одержимость. Она готова целый день гоняться за мячиками. Я часто думаю, что Мэгги путает их с овцами. Как-то раз подруга Марины купила ей упаковку из 200 разноцветных теннисных мячей – после этого наш дом превратился в детский парк шариков. Куда бы Мэгги ни направилась, можете быть уверены – рядом непременно будет теннисный мячик.

Инка в этом мире признавала только двух собак – собаку моих родителей и Мэгги. Она вообще терпеть не могла других собак – она предпочитала общаться с людьми. Возможно, виной тому были агрессивные колли на острове. А может быть, я просто мало занимался ее социализацией. Как бы то ни было, Инка не любила других собак. Она выгибала спину, опускала голову, словно в знак покорности, но при этом скалила зубы и рычала. Обычно она давала другой собаке пару секунд на то, чтобы верно истолковать ее поведение, а уж потом набрасывалась на нее.

Поначалу это было забавно. Такое поведение совершенно нехарактерно для лабрадоров, особенно для сук. Но со временем агрессия Инки по отношению к другим собакам стала все более и более явной. Всю свою собачью ненависть, ярость и гнев она обрушивала на определенные породы. И возглавлял этот список смерти, как ни странно, боксер.

Лично мне боксеры всегда нравились. Инка же их НЕНАВИДЕЛА. Она умела распознавать их с расстояния в несколько сотен метров, а распознав, тут же гналась за несчастной собакой и нападала на нее – или хотя бы пыталась, пока приступ эпилепсии не валил ее на землю. Бедная Инка.

Мэгги воспринимала это как должное. Честно говоря, она тоже недолюбливала других собак. Если ей пришлось бы выбирать себе лучшего друга, то им стал бы теннисный мячик. Сколь бы преданной и доброй она ни была, но и людей она тоже не очень любила. Возможно, в ней сказывалась кровь колли, она признавала лишь легкое поглаживание по голове. Ласкаться она терпеть не могла.

Между Мэгги и Инкой сложилась странная динамика симпатии и принятия. Мне хотелось бы сказать, что они были неразлучны, но в действительности, кажется, разлука их не особо беспокоила. Когда мы куда-то уезжали, то иногда нам приходилось делить их между моими родителями и родителями Марины, чтобы им было полегче. И собак это вполне устраивало.

Появление детей стало для Инки и Мэгги таким же шоком, как и для нас самих. Сначала у нас появился Людо. Он родился 9 декабря и полностью изменил весь наш мир – конечно, к лучшему, но поначалу мы просто не знали, за что хвататься.

Мы с Мариной прочли массу книг о том, как дети влияют на домашних любимцев, особенно, если те привыкли к полному вниманию и обожанию. Мэгги и Инка несколько лет были нашими «детьми», а теперь их место занял орущий младенец. Я был готов к ярости и ревности, но собаки восприняли это событие сдержанно. Что-то похожее на ревность с их стороны я заметил лишь однажды. Тогда мы впервые отправились в Гайд-парк вместе с Людо, ему было не больше недели. Собаки с любопытством обнюхали коляску, в которой лежал наш ребенок, но никто из них не понял, для чего нужна эта скрипящая, неуклюжая конструкция. В парке Инка остановилась перед коляской и начала лапами царапать землю и листья. Пыль и пожухшие листья полетели прямо в коляску. И это было сделано не случайно. Я никогда не видел такого поведения прежде. Инка действовала очень обдуманно – это явно было признаком подавленности и негативных эмоций.

И все же Инка полюбила обоих наших детей – Людо и Иону. Их присутствие словно возвращало ее немощному телу силы. Увидев Инку, Людо всегда кричал от радости, подбирался к ней поближе и смотрел ей прямо в глаза. Ничто не доставляло мне такого удовольствия, как эта картина – собаки и дети.

Появление детей окончательно показало мне, какими могут быть домашние лабрадоры. Они обладают всеми качествами, необходимыми семейным собакам. Да, действительно, многие породы хорошо ладят с детьми, но лабрадоры, помимо безграничного терпения, обладают еще и страстным желанием угодить. Такое сочетание делает их идеальными кандидатами на роль домашней собаки.

Конечно, ни одному животному нельзя доверять на сто процентов. Но я уверен, что лабрадорам можно доверять на 99.

Инка спокойно сидела, когда дети гладили ее, дергали за уши, сжимали бока. Честно говоря, мне кажется, что физический контакт ей нравился. У меня сохранилась прекрасная фотография: Инка спокойно лежит на газоне, а Людо сидит у нее на спине.

Полагаю, мы должны спросить себя, чего мы хотим от домашнего любимца. Вы наверняка назовете спокойный нрав, жизнерадостность, готовность угодить, командный дух, терпимость и, самое главное, преданность. Семейная собака – это проекция наших основных ценностей. Лично мне наличие собаки в доме говорит о том, что я – не самый главный в этой семье. Собака напоминает мне об общей ответственности.

Инка стала настоящей няней для наших детей. Не уверен, что она смогла бы что-нибудь сделать, если бы случилось что-то серьезное, но ее присутствие меня успокаивало. Мэгги никогда не испытывала особой любви к детям. Она их терпела, но не слишком любила. Наверное, в ней сказывалась кровь колли. При любой возможности она старалась куда-нибудь сбежать. С самого начала мы стали замечать, что при первом появлении детей поблизости Мэгги убегала.

А Инка, наоборот, с удовольствием следовала за детьми – хотя я до сих пор думаю, что все дело было в тех крошках, которые сыпались с детских высоких стульчиков.

С появлением Людо и Ионы Инка приобрела не только двух детей, но и пару килограммов.

Глава 11

Псы войны

В детстве я читал истории о «псах войны» – о безжалостных наемниках, которые сражались за тех, кто им платит, от Западной Африки до Центральной Америки.

Для мальчишки «псы войны» были настоящими героями и искателями приключений. Мне никогда не приходило в голову, почему их называли «псами». И уж тем более не задумывался я о моральной стороне их похождений.

«К убийству призывая гласом мощным и псов войны спуская!» (пер. П. Козлова) – так пишет Шекспир в «Юлии Цезаре» (акт 3, сцена 1, если быть точным). Это слова Марка Антония сразу после убийства Цезаря. До сих пор идут споры о том, кто подразумевается под «псами войны» – солдаты или четвероногие воины, рвущиеся принять участие в битве. Но ученые сходятся в одном: эти слова можно воспринимать буквально, поскольку собак с древнейших времен использовали в войнах.

Как же боевыми собаками стали лабрадоры?

Уже в 4000 году до н. э. египтяне ценили собак за их способность стоять на страже, помогать в охоте и охранять. Собаки были мощным оружием против любых врагов. Древние египтяне назвали их iwiw – по-видимому, это было звукоподражательное название, намекающее на собачий лай. Бдительные и неусыпные собаки прекрасно исполняли роль мобильной сигнализации. Острое чутье и тонкий слух делали их идеальными сторожами и ищейками.