Рэндольф усмехнулся. Эллиот попробовал вино.Очень недурное. У Стратфордов всегда был хороший погреб. В этом доме каждыйдень пили такие напитки, каких другие люди не позволяли себе даже в праздники.

– Ты так думаешь? Никакие деньги… Ну и гдеже мне достать столько денег, чтобы племянница не догадалась о моемпредательстве?

Граф покачал головой:

– Если ты покончишь с собой, она уж точнообо всем узнает.

– Зато мне не придется отвечать на еевопросы.

– Слабый довод. Оставшиеся тебе годы –слишком высокая цена за эти деньги. Ты несешь чушь.

– Правда? Джулия не собирается выходитьза Алекса. Ты сам знаешь, что не собирается. Она не станет пускать дела«Судоходной компании Стратфорда» на самотек. Я на краю пропасти, Эллиот.

– Да, наверное, ты прав.

– И что же делать?

– Подожди несколько дней, и ты увидишь,что прав я. У твоей племянницы голова занята совсем другим. У нее гость изКаира, некий Реджинальд Рамсей. Алекс, разумеется, не в восторге, но онуспокоится. А этот Рамсей сумеет основательно отвлечь Джулию и от дел«Судоходной компании Стратфорда», и от моего сына. И тогда твои проблемынаверняка разрешатся очень легко. Она все простит.

– Я видел этого парня, – припомнилРэндольф. – Видел сегодня утром, когда Генри закатил идиотскую сцену. Не хочешьже ты сказать…

– У меня предчувствие. Джулия и этотчеловек…

– Генри должен был поселиться с ней!

– Забудь об этом. Ты уже не сможешь нанее повлиять.

– Похоже, тебя это совсем не волнует.По-моему, из нас двоих волноваться следует именно тебе.

– Это совсем не важно.

– С каких пор?!

– С тех самых, когда я задумался о смыслечеловеческой жизни. Всех нас ждут старость и смерть. А мы все еще не хотимсмириться с неизбежной правдой и суетимся, суетимся, суетимся…

– Господи боже, Эллиот! Ты жеразговариваешь не с Лоуренсом. Я Рэндольф, ты забыл? Хотелось бы мне тожедумать о вечности. Но сейчас я готов продать собственную душу за сотню тысячфунтов! Впрочем, не я один.

– А я – нет, хотя у меня нет ста тысячфунтов и никогда не будет. Если бы они у меня были, я бы отдал их тебе.

– Ты бы отдал?

– Наверняка. Впрочем, давай поговорим одругом Джулии не понравится, если ты начнешь расспрашивать ее о мистере Рамсее.Ей хочется побыть одной, почувствовать себя независимой. Так: что все еще можетизмениться в твою пользу.

– Ты так считаешь?

– Да. А теперь мне пора домой. Я устал,Рэндольф. Оставь в покое свои вены. Пей сколько хочешь, только не вздумайсовершить что-нибудь ужасное. А завтра вечером приходи ко мне на обед. Япригласил Джулию с ее загадочным гостем. И не возражай. А после обеда мынаверняка сумеем найти выход. Все будет так, как ты захочешь. А я наконецполучу ответы на свои вопросы. Могу я на тебя рассчитывать?

– Обед завтра вечером? – повторилРэндольф. – Ты пришел в час ночи, чтобы пригласить меня на обед?

Эллиот рассмеялся, допил вино и встал,собираясь уходить.

– Не только. Я пришел спасти твою жизнь.Поверь мне, Рэндольф, сто тысяч фунтов не стоят того. Просто жить… нечувствовать боли… Как тебе объяснить?

– Ладно, не трудись.

– Спокойной ночи, друг мой. Не забудь,завтра вечером. Можешь меня не провожать, лучше ложись спать, как хорошиймальчик. Договорились?

Вооружившись маленьким фонариком, Самир велРамзеса по музейным залам. Царь не говорил о своих чувствах. Он останавливалсяперед крупными экспонатами: мумиями, саркофагами, статуями, иногдаоборачивался, стремясь рассмотреть множество мелких предметов, заполнявшихшкафы и витрины.

Шаги гулко отдавались под сводами залов.Охранник, привыкший к поздним прогулкам Самира, давно оставил ночныхпосетителей в покое.

– Египет – настоящая сокровищница, –сказал Самир. – Здесь хранятся тела царей. Это все, что удалось уберечь отвремени и от грабителей.

Рамзес молчал. Он внимательно изучал мумиювремен династии Птолемеев, странную смесь стилей: египетский саркофаг, накотором было нарисовано типично греческое лицо, а не стилизованная маска, как вболее ранние времена. Это был саркофаг женщины.

– Египет, – прошептал Рамзес. –Почему-то я не могу понять настоящее из-за прошлого. Мне не удастся принятьэтот мир, пока я не прощусь с тем, в котором жил раньше.

Самир почувствовал, что его трясет. Сладкаягоречь сменилась страхом, безмолвным ужасом перед этим сверхъестественнымсуществом. Ошибки быть не могло – он существовал на самом деле.

Царь отвернулся от египетских залов.

– Проводи меня к выходу, друг мой, –попросил он. – Я заблужусь в этом лабиринте. Мне не нравится твой музей.

Самир поспешно двинулся к выходу, освещаяфонариком дорогу гостю.

– Сир, если вы хотите отправиться вЕгипет, то сделайте это прямо сейчас. Это мой совет, хотя вы в нем, наверное,не нуждаетесь. Возьмите с собой Джулию Страт-форд, если захотите. Но,пожалуйста, покиньте Англию!

– Почему ты так говоришь?

– Властям известно, что из коллекцииЛоуренса были похищены золотые монеты. Они захотят осмотреть мумию РамзесаВеликого. Уже и так очень много разговоров.

Самир заметил, как глаза Рамзеса угрожающеблеснули в темноте.

– Проклятый Генри Стратфорд, –процедил царь сквозь зубы, невольно ускорив шаг. – Он отравил своего дядю,мудрого и великодушного человека одной с ним крови! Он украл эту монету состывающего трупа!

Самир встал как вкопанный. Шок оказалсясильнее, чем он ожидал. Инстинктивно он чувствовал, что Рамзес говорит правду.Стоило ему увидеть тело друга, как египтянин сразу же понял, что дело нечисто.Это не было похоже на естественную смерть. Но Самир всегда считал Генри трусом.

Он с трудом перевел дыхание и взглянул намрачную фигуру, стоявшую рядом.

– Вы уже пытались сказать мне это. Но яне могу поверить!

– Я видел это, возлюбленный слугамой, – печально проговорил царь, – своими собственными глазами. Точнотак же, как я видел, что ты, рыдая, бросился на тело своего друга Лоуренса. Этисцены смешались с моими снами, которые я зрел, пробуждаясь, но помню я их вмельчайших деталях.