Джулия захлопнула дверь, задвинула засов иповернулась к Рамзесу. Она слышала, как на втором этаже ходит по комнатам Рита.Кроме Риты, в доме никого не было. Они остались одни.

– Зачем ты посвятил его в своютайну? – спросила она.

– Дело сделано, – спокойно ответилцарь. – Он знает правду. А твой брат Генри расскажет другим. Тогда поверяти другие.

– Нет, это невозможно. Ты сам видел, какреагировала полиция. Самир все понял, потому что увидел кольцо. Он узнал его. Ипришел он, чтобы увидеть и поверить. Другие этого не сделают. К тому же…

– Что?

– Ты сам хотел, чтобы он узнал. Вотпочему ты назвал его по имени. Ты сказал ему, кто ты.

– Разве?

– Да, мне кажется, сказал.

Рамзес задумался. Похоже, он был с ней несогласен. Но Джулия готова была поклясться, что это правда.

– Если двое поверили, поверит итретий, – сказал он, не обращая внимания на ее возражения.

– Они ничего не смогут доказать. Ты существуешь,и кольцо существует. Но как доказать, что ты на самом деле явился из прошлого?Ты совсем не понимаешь нашего времени, если думаешь, что мои современники слегкостью поверят в то, что человек может восстать из мертвых. Мы живем вцарстве науки, а не религии.

Царь собирался с мыслями. Наклонил голову,скрестил на груди руки и стал расхаживать взад-вперед по ковру. Наконецостановился.

– Моя дорогая, как бы тебеобъяснить… – начал он. Говорил он без напора, но с большим чувством.Английский язык звучал напевно, почти интимно. – Тысячи лет я скрывал этутайну. Даже от тех, кого любил, кому поклонялся.

Они так и не узнали, откуда я появился,сколько лет живу и что со мной произошло. И вот теперь я ворвался в вашу эпоху,и за одну ночь мою тайну узнали больше смертных, чем за все время, прошедшее стех пор, как закончилось правление Рамзеса в Египте.

– Понимаю, – сказала Джулия, хотядумала совсем иначе: «Ты записал всю свою историю на свитках. Ты оставил ихтам. И все это потому, что у тебя больше не было сил хранить секрет». – Тыне знаешь нашей эпохи, – повторила она. – Сейчас не верят в чудесадаже те, с кем они происходят.

– Какие странные вещи ты говоришь!

– Даже если я заберусь на крышу и изовсех сил закричу об этом, все равно никто не поверит. Твое зелье цело, пустьоно хранится среди ядов.

Казалось, Рамзеса просто скрутило от боли.Джулия заметила это, почувствовала. И пожалела о своих словах. Нелепо думать,что это существо всемогуще, что не сходящая с его губ улыбка свидетельствует осиле и неуязвимости. Растерявшись, Джулия молчала. И снова – как: спасение – нагубах его заиграла улыбка.

– Что нам остается делать, ДжулияСтратфорд? Только ждать. Посмотрим.

Вздохнув, Рамзес снял плащ и пошел вегипетский зал. Посмотрел на саркофаг, на свой саркофаг, потом на кувшины.Потянулся и аккуратно повернул выключатель электрической лампы – он видел, какэто делает Джулия, и в точности повторил ее движение. Осмотрел ряды книжныхполок, поднимавшиеся от письменного стола Лоуренса до самого потолка.

– Тебе обязательно надо поспать, –сказала Джулия. – Давай я отведу тебя наверх, в отцовскую спальню.

– Нет, дорогая, я никогда не сплю. Язасыпаю только тогда, когда хочу покинуть время, в котором живу.

– Ты хочешь сказать… что бодрствуешь деньза днем и никогда не нуждаешься во сне?!

– Верно, – кивнул Рамзес,ослепительно улыбаясь. – Давай я раскрою тебе еще один страшный секрет. Яне нуждаюсь ни в еде, ни в питье, просто мне страшно хочется всего этого. И моетело наслаждается. – Он засмеялся, увидев, как Джулия удивилась. – Авот прочитать книги твоего отца мне на самом деле нужно – если позволишь.

– Разумеется. Зачем спрашивать меня отаких вещах? – сказала Джулия. – Бери что хочешь, все, что тебенужно. Иди в его комнату, если тебе надо. Надевай его халат. Мне хочется, чтобыты чувствовал себя как дома. – Она рассмеялась. – Ну вот, язаговорила совсем как ты.

Они посмотрели друг на друга. Их разделялонесколько футов, и Джулию это очень устраивало.

– А теперь я тебя покину, – сказалаона.

Царь тут же поймал ее за руку, моментальносократив дистанцию, заключил в объятия и снова поцеловал. Потом так же резкоотпустил.

– В этом доме правит Джулия, –сказал он несколько напыщенно.

– Вспомни, что ты сказал Самиру: «Носейчас я могу защитить Джулию Стратфорд от любой опасности, со мной ей ничто неугрожает».

– Я не солгал. Но мог бы и солгать – лишьбы остаться твоим защитником.

Джулия тихо рассмеялась. Лучше уйти сейчас –пока еще есть моральные и физические силы.

– Это другое дело.

Она прошла в дальний угол зала и приподнялакрышку граммофона. Порылась в пластинках. «Аида» Верди.

– Ага, то, что нужно, – сказала она.

На пластинке не было никаких картинок, поэтомуРамзес не понял, что она приготовила для него. Джулия установила тяжелый черныйдиск на бархатную вертушку, направила иглу. И повернулась к царю, чтобы видетьего лицо, когда раздадутся первые торжественные звуки оперы. Зазвучал далекийхор – низкие сочные голоса.

– О-о, это настоящее чудо! Машина,которая делает музыку!

– Слушай, как поют. А я буду спать, каквсе смертные женщины, и буду видеть сны, хотя моя реальная жизнь теперь такпохожа на сон.

Джулия еще раз посмотрела на Рамзеса, сблагоговением внимающего музыке – со скрещенными на груди руками, с опущеннойголовой. Он подпевал басом, еле слышно. И один только вид белой рубашки, тугообтягивающей его широкую спину и сильные руки, заставил ее задрожать.

Часы пробили полночь, и Эллиот закрыл дневник.Целый вечер он читал и перечитывал заново переводы Лоуренса, просматривалпокрытые пылью исторические хроники, изучая биографии фараона Рамзеса Великогои царицы, известной под именем Клеопатра Ничто в этих исторических фолиантах непротиворечило таинственной истории, описанной так называемой мумией.

Человек, который правил Египтом шестьдесятлет, вполне мог, черт побери, быть бессмертным. И правление Клеопатры Шестойтоже было весьма занимательным.